Иегуда Галеви – об изгнании и о себе

Разнообразны таланты моего друга; он поэт, мыслитель, историк, грамматик; в трактате «Книга бесед и упоминаний» пишет об истории еврейской и арабской поэзии с древних времён до сегодняшнего дня, даёт описание жизни и творчества видных еврейских поэтов и основных принципов стихосложения. А именно: при всей важности метафор и сравнений, главное – глубина мысли. Приводит и собственную биографию, давая при этом описание формальных правил, которых следует придерживаться начинающему поэту.

Когда Моше пишет мне о том, что нельзя зависеть от внешних условий и терять интерес к познанию, мне представляется, что он убеждает в этом не столько меня, сколько себя. В тот счастливый год, что мне довелось жить в его доме и вместе гулять по райскому саду, не покидало сознание удачи, радости, ожидание счастья, любви. О чём я и пишу другу, посвящая ему стихотворение; надеюсь, воспоминания и заверения в вечной привязанности и благодарности поддержат его в годы лишений:

Благовоние мирры иль запах плодов,
Шум ли миртов под ветром из ближних садов,

Или шёпот влюблённых и жемчуг их слёз,

Иль журчанье дождя среди зарослей роз,

Или ласточки писк, или горлинки трели,

Или пение скрипки, или песни свирели?..

Иль вспомнилось имя одно – Моисей,

Что молва по земле прославляет по всей?

А вельможный носитель его – это тот,

Кто сорвал диадему с красы всех красот,

Но собою самим красоту увенчал –

И любимцем её, и наперсником стал.

Благородство своё унаследовал он

От родителей, к чести которых рождён.

Слава благодеяний его обрела

Ширь и мощь, как крыла у морского орла.

Люди заняты лишь суетой и тщетой,

Он – трудов незабвенных подвижник святой.

А того, кто дела его взвесить придёт,

Спросим, взял ли весы он для горных высот…

Эти строки тебе я любовно снизал,

Ожерельем на память тебе повязал,

Чтоб на вечную дружбу с тобой присягнуть,

Чтоб любовь твою на сто крючков застегнуть…[117]

Что бы я ни делал: принимаю ли больных, веду ли переговоры с купцами или занимаюсь с внуком – меня не оставляет чувство дороги, представление себя на земле предков. С сознанием принадлежности своему народу нужно родиться, мысленно пережить историю откровения, начиная с праотца Авраама. Почему никто из друзей не хочет разделить со мной намерение отправиться в Сион? Затем вернёмся и заберём свои семьи. Неужели не понимают невозможность безопасного существования евреев в галуте? И чем дальше, тем хуже. Возвращение на свою землю – единственное избавление. Ни безопасности, ни духовного единения с мусульманами и христианами не может быть. Стремление на Восток, готовность отказаться от роскоши ради руин святого города означает, что душа моя жива – то альтернатива старческого бессилия, исполнение мечты, результат всегдашних размышлений о нашем месте в мире:

Я на Западе крайнем живу, а сердце моё
                                                      на Востоке.
Тут мне лучшие яства горьки – там святой моей
                                                      веры истоки.

Как исполню здесь, в чужом краю, все заветы,

                                                      обеты, зароки?
Я у мавров в плену, а Сион – его гнёт, гнёт Эдома
                                                      жестокий!

Я всю роскошь Испании брошу, если жребий

                                                      желанный, высокий
Мои очи сподобит узреть прах священных руин
                                                      на Востоке![118]