Иерусалим. Биография

Омар попросил, чтобы ему показали Святая Святых. Обращенный иудей по имени Кааб аль-Ахбар, по прозвищу Рабби, ответил: если халиф сохранит «стену» (возможно, имелись в виду остатки Иродовой крепости, включая Западную стену), «я раскрою ему, где находятся руины Храма». Кааб показал Омару Краеугольный камень (Камень Основания), который арабы назвали Сахра («скала»).

Омар поручил своим воинам убрать мусор, которым была завалена гора, чтобы устроить на ней площадку для молитвы. Кааб аль-Ахбар рекомендовал место к северу от Краеугольного камня, чтобы, обращаясь на юг, мусульмане могли молиться «лицом сразу к двум киблам, Моисея и Мухаммеда».

«Ты все еще радеешь об иудеях», — вероятно, ответил на это Омар и приказал возвести свой первый молельный дом южнее скалы — примерно там, где ныне стоит мечеть аль-Акса, — так, чтобы кибла была обращена строго на Мекку. Омар следовал завету Мухаммеда: через голову христиан возродить древнее святилище, с тем, чтобы мусульмане стали законными наследниками иудеев, отодвинув в сторону христиан.

Истории о деяниях Омара в Иерусалиме были записаны лишь через сто с лишним лет после сдачи города арабам, когда практически уже завершилось оформление исламских ритуалов, которые весьма отличались от иудейской и христианской обрядности. И все же предание о ребе Каабе и других евреях, позднее составившее исламскую литературную традицию Israiliyyat, воспевающую величие Иерусалима, доказывает, что в ислам перешли многие иудеи, а возможно, и христиане. Мы никогда не узнаем наверняка, что же на самом деле происходило в те первые десятилетия становления ислама, но некоторая расслабленность договоренностей в Иерусалиме (как и в некоторых других местах) позволяет предположить, что уровень общения и сотрудничества между завоевателями и «людьми Книги» оказался неожиданно высоким[115].

Мусульмане поначалу охотно разделяли святилища с христианами. В Дамаске, к примеру, они много лет молились в церкви Св. Иоанна, а в дамасской мечети Омейядов до сих пор почитают гробницу Иоанна Крестителя. В Иерусалиме также можно найти довольно свидетельств подобной практики. В церкви Кафизмы за городской чертой был устроен михраб — ниша, указывающая направление на Мекку. Вопреки легенде об Омаре, первые мусульмане скорее всего поначалу — до постройки мечети на Храмовой горе — молились в храме Гроба Господня или подле него.

Евреи также приветствовали арабов после столетий византийского владычества. Известно, что они, равно как и христиане, даже воевали в мусульманских армиях. Очевидно, интерес Омара к Храмовой горе пробудил в иудеях надежды, ведь повелитель правоверных не только привлек их к обустройству горы, но и позволил им молиться на ней вместе с мусульманами. Хорошо информированный армянский епископ Себеос, писавший свою «Историю императора Иракла» тридцатью годами позднее, сообщает «о намерении мятежных евреев, которые, получив на несколько времени помощь от агарян, вознамерились восстановить Храм Соломонов. Найдя место, называемое Святая Святых, они устроили его на твердом основании». Себеос добавляет, что первый назначенный Омаром правитель Иерусалима «был из евреев». Вне всякого сомнения, Омар призвал гаона (лидера) иудейской общины Тивериады и еще 70 еврейских семейств возвратиться в Иерусалим. Те откликнулись на его призыв, поселившись в районе южнее Храмовой горы[116].

Тем временем Иерусалим, опустошенный чумой и все еще не оправившийся от персидского разорения, по-прежнему прозябал. Еще многие годы город оставался преимущественно христианским. Кроме того, Омар поселил здесь и арабов, в частности, сравнительно более утонченных курайшитов, которым нравились Палестина и Сирия, известные им под названием Билад аль-Шамс. В Иерусалим приехали и некоторые ансары — ближайшие сподвижники Мухаммеда, которые со временем упокоились на первом мусульманском кладбище, устроенном почти сразу за Золотыми воротами, и мирно ожидали там Судного дня. От этих первых представителей арабской аристократии ведут происхождение два прославленных иерусалимских семейства, которые будут играть важную роль в истории города вплоть до XXI века[117].

В Иерусалиме с Омаром пребывали не только его полководцы Халид и Амр, но и некий молодой человек, очень любивший удовольствия и развлечения, но притом весьма компетентный — едва ли не полная противоположность Повелителю правоверных с его бичом. Муавия ибн Абу Суфьян был сыном мекканского вельможи, одного из самых непримиримых противников Мухаммеда, предводителя враждебной исламу партии. Мать Муавии съела печень Хамзы, одного из дядьев Мухаммеда, предательски убитого ударом копья в спину в битве при Ухуде. После обращения мекканцев в ислам Мухаммед сделал Муавию своим секретарем, а его сестру взял в жены. Позже Омар назначил Муавию наместником Сирии, сделав ему двусмысленный комплимент: Муавия был, по его словам, «арабским Цезарем».

18. Омейяды: восстановленный храм 660–750 гг.

Муавия: арабский Цезарь