Иерусалим. Биография

В этот чреватый серьезными неприятностями момент Саладин получил печальные вести: его неугомонный племянник Таки аль-Дин, который так упорно пытался создать собственную империю, умер. Саладин спрятал письмо, велел всем покинуть его шатер и «залился горькими слезами». А затем омыл лицо розовой водой и вернулся к войскам: нельзя было показывать солдатам свою слабость. И Саладин отправился инспектировать Иерусалим и свой новый египетский гарнизон.

23 декабря Ричард вступил в крепость Торон-де-Шевалье (совр. Латрун), где пышно отпраздновал Рождество с женой и сестрой. 6 января 1192 года войско Ричарда, невзирая на холод, дождь и ледяные потоки грязи, затопившие все вокруг, подошло к местечку Бейт-Нуба, в 12 милях от Святого города. Французские и английские бароны хотели штурмовать Иерусалим любой ценой, но Ричард попытался остудить их пыл, убеждая, что у христиан не хватает людей для немедленного приступа. Саладин ждал в Иерусалиме, надеясь, что дождь и снег поубавят решимости у крестоносцев. И 13 января Ричард действительно отступил[172].

Это был тупик. Саладин задействовал 50 каменщиков и две тысячи франкских пленников на работах по укреплению стен Иерусалима. Чтобы добыть камня для этих работ, были разрушены верхние ярусы церкви Марии Иосафатской у подножия Масличной горы и второй этаж Сионской горницы. На стенах лично работали и Саладин, и его брат аль-Адиль, и их сыновья.

Король Ричард тем временем захватил и укрепил Аскалон — ворота в Египет, после чего предложил Саладину разделить Иерусалим, оставив мусульманам Харам аш-Шариф и Башню Давида. Однако все эти переговоры, по своей сложности напоминающие палестино-израильские переговоры XXI века, были тщетны: каждая из сторон продолжала надеяться, что овладеет всем Иерусалимом. 20 марта аль-Адиль со своим сыном Камилем явился к Ричарду с очередным предложением: христианам был обещан свободный доступ к Гробу Господню и возвращение Святого Креста. Сделав красивый рыцарский жест, Ричард посвятил юного Камиля в рыцари, опоясав его рыцарским поясом.

Однако весь этот театр рыцарства был не по нраву вечно недовольным французским аристократам, которые требовали немедленно начать штурм Иерусалима. 10 июня Ричард повел свое войско назад в Бейт-Нубу, где рыцари под палящим зноем разбили лагерь и три недели обсуждали, что же им делать дальше. Ричарду удалось несколько ослабить напряжение, предприняв несколько разведывательных рейдов, в ходе одного из которых он добрался до замка Монжуа на одноименной горе близ Иерусалима. Здесь король спешился, чтобы помолиться, однако при этом якобы заслонился щитом, чтобы не видеть Святой город, и сказал: «Господи, молю Тебя, не дай мне узреть Иерусалим, из которого я не способен изгнать врагов Твоих!»

У Ричарда Львиное Сердце были шпионы в войсках султана. Они сообщили королю, что один из принцев Саладина ведет из Египта караван с провиантом и подкреплением. Переодевшись в бедуинские одежды, Ричард во главе пятисот рыцарей и тысячи легких конников устроил египтянам засаду. Рассеяв охрану, он захватил караван из трех тысяч верблюдов и лошадей, навьюченных тюками с провиантом и снаряжением. Этой добычи, вероятно, было бы достаточно, чтобы двинуться на Иерусалим или даже на Египет. «Это сильно опечалило Саладина, — вспоминает его министр Ибн Шаддад. — Но я постарался утешить его». Султан отравил все источники вокруг Иерусалима и назначил командирами отрядов своего поредевшего войска собственных сыновей. Но сил явно недоставало, и султан вызвал из Ирака своего брата аль-Адиля.

2 июля Саладин созвал военный совет. Но его эмиры были столь же ненадежны, как и бароны Ричарда. «Лучшее, что мы можем предпринять, — заявил Ибн Шаддад, открывая прения, — это собраться в Куполе Скалы и приготовиться к смерти». После этих слов воцарилась тишина. Эмиры держались так тихо, словно «на головах их сидели птицы». Потом началось обсуждение, следует ли султану сделать город своим последним оплотом — или риск оказаться в ловушке, если начнется осада, слишком велик. Сам султан при этом понимал, что если он покинет город, то его эмиры тут же сдадутся. Наконец он заявил: «Вы — армия ислама. Это ваш долг — защищать эти земли. Вот почему мы осыпали вас сокровищами все эти годы». Эмиры согласились сражаться, но уже на следующий день пошли разговоры о том, что с обороной Иерусалима может получиться так же, как в Акре. Не лучше ли дать бой за городскими стенами или, на худой конец, вообще на время оставить Иерусалим? При этом военачальники настаивали, чтобы Саладин или один из его сыновей остались в городе — а то как бы его турки не передрались с его же курдами.