Иерусалим. Биография

По мере запустения реального Иерусалима воображаемый, идеальный Иерусалим все сильнее воспламенял мечты европейцев, вдохновленных и египетской кампанией Наполеона, и наглядным упадком османов и… книгой, которую написал Шатобриан по возвращении. Его «Путешествие из Парижа в Иерусалим» заметно повлияло на отношение европейцев к Востоку, к этим жестоким и глупым туркам, стенающим евреям и примитивным, свирепым арабам, то и дело принимающим живописные библейские позы. Сочинение Шатобриана стало настолько популярным, что положило начало новому литературному жанру[205], и даже камердинер виконта Жюльен счел нужным написать собственные мемуары о путешествии. А в Лондоне похвальба сэра Сиднея Смита своими левантийскими подвигами поразила воображение его высокородной любовницы, послужив толчком для одного из самых абсурдных королевских путешествий.

Каролина Брауншвейгская и Эстер Стэнхоуп: королева Англии и королева пустыни

Принцесса Каролина, жившая врозь со своим супругом — английским принцем-регентом (впоследствии королем Георгом IV), — была сильно увлечена лихим Смитом и регулярно просила свою кузину леди Эстер Стэнхоуп, племянницу премьер-министра Уильяма Питта Младшего, покрывать их тайные встречи.

Леди Эстер питала отвращение к вульгарной и распутной притворщице Каролине, завлекавшей Смита всеми возможными средствами: «танцуя перед ним и показывая свои прелести, как оперная актриска» и даже спуская подвязки ниже колен. «Бесстыжая женщина, натуральная шлюха! Так низко! Так вульгарно!» — отзывалась о принцессе леди Эстер. Но брак принцессы Каролины с принцем-регентом был неудачным, и так называемое «Деликатное расследование» ее личной жизни тех лет, проведенное позднее, изобличило Каролину в связи по меньшей мере с пятью любовниками. В их числе были Смит, лорд Худ, художник Томас Лоуренс и даже слуги. Но рассказы Смита об Акре и Иерусалиме произвели впечатление на обеих кузин: женщины независимо друг от друга решили предпринять путешествие на Восток.

У леди Эстер был особенный интерес к Иерусалиму. Радикальный кальвинист Ричард Бразерс, в прошлом мореплаватель, провозгласил себя потомком царя Давида, которому предначертано править миром до Второго пришествия Христа. В своей книге «План Нового Иерусалима» он заявлял: «Бог предопределил мне быть королем и реставратором иудеев». Бразерс утверждал также, что британцы являются потомками потерянных колен Израиля, и он приведет их обратно в Иерусалим. Он спроектировал сады и дворцы на Храмовой горе, придумал униформу и флаги для новых израильтян, а кроме того проповедовал скорую смерть короля и свержение монархии, за что был осужден за измену и оказался в тюремной больнице для опасных умалишенных преступников. Лишь благодаря заступничеству его последователей в парламенте его удалось перевести в частную клинику, где он провел много лет. Это первое проявление так называемого англо-израэлизма казалось обществу и парламенту все же слишком эксцентричным. Но в течение 30 следующих лет идея возвращения евреев на Землю обетованную ради приближения Второго пришествия превратилась едва ли не в основу политики британского правительства.

Бразерс мечтал о даме сердца — помощнице в его предприятии. И на роль своей «королевы евреев» он выбрал именно леди Эстер Стэнхоуп. Когда она навестила Бразерса в тюрьме, он предсказал ей, что «однажды она отправится в Иерусалим и поведет за собой Избранный Народ!» Стэнхоуп и вправду побывала в Иерусалиме в 1812 году, переодетая в турчанку. Но пророчество Бразерса не сбылось. Она осталась на Востоке, ее известность и репутация помогали ей отстаивать там европейские интересы. Но что было для Эстер важнее всего — она прибыла в Иерусалим на три года раньше презренной Каролины!

9 августа 1814 года 46-летняя принцесса пустилась в свое скандальное средиземноморское путешествие. Воодушевленная рассказами Смита, поездкой Стэнхоуп и паломничествами потомков крестоносцев, Каролина объявила Иерусалим «предметом своих помыслов и желаний».

В Акре принцессу приветствовал от имени Сулеймана Справедливого его «премьер-министр, еврей без глаза, уха и носа»: паша унаследовал не только владения Мясника, но и его советника Хаима Фархи. Через десять лет после смерти Мясника придворные Каролины продолжали удивляться множеству «безносых людей на улицах». Но принцессе пришлась по нраву «варварская роскошь восточных обычаев». В Акру она прибыла со свитой из 26 человек. В числе провожатых были усыновленный ею подкидыш Вилли Остин (впрочем, возможно, он был ее сыном) и очередной возлюбленный — простой итальянский солдат Бартоломео Пергами, 16 годами ее моложе. На тот момент уже барон и камергер, он имел 1,80 м роста и роскошную копну черных волос, бледный цвет лица и «усы, которые тянулись до самого Лондона!», согласно описанию некоей дамы из свиты. Когда же принцесса отправилась в Иерусалим, свита, насчитывавшая теперь уже 200 человек, «напоминала армию».