Иерусалим. Биография

Даже когда положение в Иерусалиме стало совсем плачевным, граф Байобар продолжал устраивать для Джемаля роскошные застолья: в меню банкета 6 июля 1916 года входили турецкий суп, рыба, бифштекс, мясные пироги и фаршированная индейка; на десерт были поданы мороженое, ананасы и прочие фрукты. Джемаль разговорился о дамах, о власти и о своем новом Иерусалиме. Он возомнил себя градостроителем, намереваясь снести иерусалимские стены и проложить через Старый город бульвар от Яффских ворот до Храмовой горы. Затем он похвастался своей женитьбой на блестящей Лее Тененбаум: «Ты знаешь, что я женился на австрийской еврейке?»[247]. К Байобару Джемаль частенько наведывался без предупреждения. И, поскольку дела принимали все более отчаянный оборот, испанец использовал свое влияние, чтобы хоть как-то обуздать деспотизм Кровавого мясника. А тот, со своей стороны, во время веселой пирушки с испанским и греческим консулами мог со смехом пообещать им, что непременно повесит обоих, если их страны вступят в войну!

Пока Джемаль грезил своим ускользающим из рук Иерусалимом, его соратник и заместитель главнокомандующего Энвер потерял 80 тыс. солдат, предприняв катастрофически неудачное наступление на русских на Кавказском фронте. Энвер и Талаат обвинили в своих неудачах христиан-армян, учинив в османской части Армении настоящий геноцид. Зверства и преступления против человечности в конце концов унесли жизни целого миллиона человек и впоследствии стали для Гитлера одним из аргументов в пользу того, что мировое общественное мнение не обратит внимания на Холокост: «Никто сегодня не вспоминает армян», — говаривал фюрер. Джемаль заявил, что не одобряет эту бойню, и даже разрешил армянским беженцам селиться в Иерусалиме: в годы войны число армян в городе удвоилось.

Тем временем Джемаль вел секретные переговоры и с Британией: он признавался Байобару, что Лондон требует от него, чтобы он убил своего соратника Талаат-пашу. Джемаль предложил Антанте собственный план действий: двинуться на Стамбул, сместить Энвера, спасти армян и самому стать наследственным султаном. Союзники не восприняли это всерьез, и Джемаль стал действовать по своему усмотрению. Он казнил в Иерусалиме еще 12 арабов: их тела были вывешены на стенах. Между тем Энвер колесил по восточным провинциям империи, укрепляя там свой авторитет, запугивая арабских диссидентов и стараясь не выпускать из виду своего «соратника». Вазиф наблюдал, как Энвер въехал в сопровождении Джемаля в Иерусалим. Посетив Купол Скалы, гробницу Давида и церковь Гроба Господня, торжественно открыв новую улицу Джемаль-паши, Энвер направился в отель «Фаст», где мэр города Хусейн Хусейни дал в его честь прием, организованный, разумеется, Вазифом Джавгарийе.

А затем Энвер и Джемаль отправились в Мекку, чтобы усердной молитвой отвратить восстание арабов. Но хадж двух турецких пашей не помог сохранить Аравию за османами.

45. Великое арабское восстание и декларация бальфура 1916–1917 гг.

Лоуренс и шериф Мекки

Почти перед самым началом Первой мировой войны молодой мекканский принц Абдалла ибн Хусейн, возвращаясь домой из Стамбула, нанес визит фельдмаршалу лорду Китченеру, британскому агенту и генеральному консулу Великобритании в Каире, фактическому правителю Египта. Абдалла хотел попросить влиятельного англичанина о военной помощи своему отцу.

Отцом Абдаллы был Хусейн, шериф, то есть эмир Мекканского шарифата, самый авторитетный властитель в Аравии. Только прямой потомок пророка или хотя бы родственник пророка из клана Хашим мог стать шерифом. Но османский султан Абдул-Хамид свыше 15 лет держал Хусейна в роскошном плену в Стамбуле, отдавая титул эмира другим хашимитам. В 1908 году младотурки за отсутствием иных кандидатов наконец отпустили Хусейна в Мекку (где у него был установлен телефон с номером Mecca 1). Столкнувшись с агрессивным турецким национализмом Энвер-паши, с соперничеством Саудитов и других вождей Аравии, Хусейн решил готовиться к войне на Аравийском полуострове и одновременно к восстанию против Стамбула.

Абдалла с гордостью показал Китченеру свежую рану, полученную им в сражении с одним из южноаравийских шейхов, а консул в ответ продемонстрировал гостю шрамы, которые он получил в Судане. «Ваша светлость, — вежливо сказал миниатюрный Абдалла громоздящемуся над ним долговязому Китченеру, — вы представляете собой мишень, по которой невозможно промахнуться, но смотрите, как я мал — и все же какой-то из арабских воинов смог поразить меня». Но несмотря на все обаяние Абдаллы, Китченер отказал в военной помощи шерифу.