Иерусалим. Биография

По сути, Декларации следовало бы дать имя не Бальфура, а Ллойд Джорджа. Именно последний к тому моменту решил, что Палестиной должна владеть Великобритания: «Мы должны прибрать ее к рукам!» И именно эта его позиция явилась импульсом к принятию решения о «национальном еврейском очаге». Ллойд Джордж не намеревался делить Палестину с Францией или кем-либо еще, Иерусалим был для него конечной целью. Пока Алленби продвигался по Палестине, премьер-министр потребовал захватить Иерусалим в качестве «рождественского подарка для британского народа».

46. Рождественский подарок 1917–1919 гг.

Мэр пытается сдаться

7 ноября 1917 года Алленби захватил Газу. Яффо пал 16 ноября. Успехи британцев обернулись репрессиями в Иерусалиме. Кровавый Джемаль, управлявший своими провинциями из Дамаска, пригрозил устроить в Иерусалиме кровавую баню. Сначала он приказал депортировать из города всех христианских священников. Некоторые принадлежавшие христианам постройки, включая монастырь Спасителя, были взорваны. Патриархов выслали в Дамаск, но полковник фон Папен, практикующий католик, сумел освободить католического патриарха и увез его в Назарет. Тем временем в Дамаске Джемаль повесил двух еврейских шпионов, а затем объявил о депортации всех иерусалимских евреев: к приходу британцев в городе не должно остаться ни одного еврея. «Мы переживаем время антисемитской мании», — записал в дневнике граф Байобар, перед тем как отправиться выказать свое недовольство фельдмаршалу фон Фалькенхайну. Немцев, под чьим контролем еще оставался Иерусалим, охватил ужас. Антисемитские угрозы Джемаля «безрассудны», полагал генерал Кресс, пытавшийся спасти евреев на самом высоком уровне. Но это было последнее вмешательство Джемаля в жизнь Иерусалима[257].

25 ноября Алленби захватил Наби Самуэль, подойдя совсем близко к Святому городу. Немцы не знали, что предпринять. «Я умолял Фалькенхайна эвакуировать Иерусалим, ведь город не представлял собой никакого стратегического значения, — вспоминал впоследствии Папен, — до того, как он подвергнется прямой атаке, вину за последствия которой непременно возложили бы на нас». Он явственно представлял себе заголовки газетных передовиц: «Пушки разрушили Святой город!». «Я потерял Верден, — восклицал Фалькенхайн, — а теперь вы просите меня эвакуировать город, приковывающий внимание всего мира. Это невозможно!» Папен позвонил своему послу в Константинополе, и тот обещал переговорить с Энвером.

Британские самолеты провели бомбардировку германского штаба в комплексе «Августа Виктория», а шеф разведки Алленби приказал разбросать сигареты с опиумом в расположении османских войск в надежде на то, что, одурманенные наркотиком, те будут не способны защищать Иерусалим. Из города лились потоки беженцев. Сняв со стены часовни в «Августе Виктории» портрет кайзера, Фалькенхайн наконец покинул город и перенес свою штаб-квартиру в Наблус. Британские и германские самолеты ввязывались в мимолетные воздушные стычки в небе над Иерусалимом, гаубицы обстреливали вражеские позиции; османы трижды пытались отбить Наби Самуэль, ожесточенные бои продолжались четыре дня. «Сражение было совершенно беспощадным, — записал Халиль Сакакини, — везде свистели осколки, стоял кромешный ад, перебежками передвигались солдаты, и всем правил страх»[258]. 4 декабря британские самолеты сбросили бомбы на османский штаб, расположившийся в Русском подворье. В отеле «Фаст» немецкие офицеры допивали остатки шнапса и посмеивались в усы до тех пор, пока османские генералы не повели окончательный разговор о сдаче. В одном из своих особняков созвали тайное совещание члены клана Хусейни. Наконец турки начали покидать город. По улицам потянулись повозки с ранеными солдатами, телеги с изувеченными трупами грохотали по камням мостовой.

Вечером 7 декабря первые британские солдаты увидели Иерусалим. Над городом висел тяжелый туман; проливной дождь скрывал окрестные холмы. На следующее утро губернатор Иззат-бей собственноручно разбил молотком все телеграфное оборудование в своей канцелярии, передал мэру предписание о сдаче, позаимствовал в Американской колонии экипаж, запряженный парой лошадей, который он поклялся вернуть[259], и укатил в сторону Иерихона. Всю ночь тысячи измученных османских солдат уходили из города и из истории. 9 декабря в три часа ночи Иерусалим оставили и немецкие части. Последние турки прошли под воротами Св. Стефана в семь утра, когда забрезжил день «красоты необыкновенной», как описал его граф Байобар. По случайному совпадению это оказался и первый день еврейской Хануки — праздника, увековечившего освобождение Иерусалима от чужеземных завоевателей много веков назад. В лавках и магазинах на Яффской дороге орудовали мародеры.