If you get me. Книга первая. Если ты достанешься мне

Войдя в гостиную, увидела его на балконе; с растерянным видом он стоял и курил, не на работе, где должен быть, а через комнату, не раздевшись – в чёрном плаще.

– Привет, ты так рано…, не на работе или что – то случилось? – поинтересовалась Людмила, выходя из прихожей, тем временем, направляясь к нему.

С минуту помедлив, не сразу заметив её, он повернул голову, «во взгляде читалось недоумение»:

– Да, а где птица? Решил; ты уехала вместе с ней. Не сказав мне ни слова…, что и остаётся мне думать, я старый козёл, захотелось любви!

– Я отдала её на передержку, поеду к двоюродной тётке, побуду в Ногинске дня два.

Его откровение вызывало улыбку, которую она сдержала с трудом: «Да, отлично звучит про козла, если я и питала к тебе уважение но, до тех пор, пока не узнала о чужих «огородах».

– Да, мало ли какие у вас планы, впереди выходные. Владимир, не надо здесь сцен о любви, о какой…, к кому…, к Тамаре? Веди с ней беседы у тебя времени – целый вагон два дня впереди ну, мне пора спешу к тётке, мы договорились с ней, она ждёт, мне ещё на вокзал, номер мой знаешь, если что позвони.

Вечером зазвонил телефон.

– Людмил, не пойму не знакомый номер? – Удивившись, тётка, сняв телефонную трубку:

– Алё, я слушаю Вас, что? Вас не слышно, кто, кто это звонит?

– Это же, Вы мне звоните – А, Вы кто? – допытывалась тётка Людмилы, Валентина, заинтригованная столь поздним звонком.

– Никто.

– Дед «пихто»? – уточнила у него хохотушка и вскинула бровь.

– Да, дед «пихто»? – пауза длилась недолго и тут, на другом конце провода раздался щелчок, повесили трубку.

– Вот кадр, звонит, сам не знает куда, переберут со спиртным ну и…, устраивают «развлекушки» а, что, ты настроена уезжать?

Людмила кивнула в ответ.

– Мы с Сашенькой, – делилась с племянницей Валентина – последнее время почти разбежались, приходит так иногда, наобещает, а чуть что…, «я болею, подожди моя дорогая, а через месяц, Валечка я всё, всё исполню».

– Исполняет?

– О чём ты, Людмилка, – выразив отрицание, помолчав с минуту и, в подтверждении промолвила, – То-то и оно, естественно нет, у него то, одно то, другое, зла не хватает, выгнала я его и это у нас постоянно.

– Может, он сейчас и звонил?

– Нет, что ты, Сашенька повёл бы иначе, он не молчит, класть трубки не будет, попробуй только, заговори.

В задушевных беседах о здоровье, проблемах, пробегали минуты. На старом диванчике в простенькой обстановке, хрущёвки, тётя с племянницей перебирала старые семейные фото в альбомах.

Тем временем, Валентина открыв старый конверт, достала пару листов со стихами, в письмах, что отправлены с фронта от дяди Валеной мамы, так было трогательно и неожиданно прочитать: « Вот вам и беззаботный нрав Валентины, однако, хранившей долгие годы дорогие сердцу реликвии; эти старые фото и письма в стихах».

– А если взять, твоего отца или деда, все они натуры тонкой души, вот и ты, Людмилка пишешь романы, хотелось бы, что – либо из твоего почитать.

– Признательна, мне приятно, – Людмила указала название сайтов, в приватной беседе, между тем, в домике настенных часов показалась кукушка, прокуковав им: – Ку-ку, – и стрелки в полночь, приступили к новому кругу. Как ни верти, за окнами хозяйничает глубокая ночь, незримо опуская плотные шторы, за непроницаемой мглой в тишине улиц, за занавеской из тюля сквозь стекло чуть виден старенький двор. Едва доносился шум тёмных улиц, на стеклах окон отблескивала света игра, слабо мерцали на окнах люминесцентные блики фонарных столбов то, временами вспышки от фар отражали движенье, клонило ко сну. Людмила направилась в ванну, взяла полотенце, немного задумалась: «Но, не понятно, если это Сысоев, неужели ему нечем заняться с Тамарой, нечего делать, как названивать мне? Теряясь в догадках: Каким образом, он раздобыл телефон тётки в Ногинске, его не сообщали ему, на первый взгляд такое представляется невероятным но, факты говорят за себя; он рылся в телефонных контактах».

Из гостиной доносилось чёткое тиканье, со временем звуки будильника становились чуть глуше, движение стрелок на циферблате между тем завершило ещё один круг и тут…, стихая куда – то ушло.

Состояние Людмилы улучшилось; куда – то ушла сжимавшая голову тяжесть и боль понемногу затихли. «Не верится но, и правда мне становится лучше, вчера я боялась, что в Ногинске разболеюсь совсем…, и всё же, что – то, не то происходит в московской квартире; упадок сил, тошнота и мигрень. В столичной квартире день за днём мне становится хуже, таит здоровье, и только стоит уехать, как ощущаю прилив новых сил, вот и сейчас…», путались мысли, между тем, она засыпала.