ИГИЛ. «Исламское государство» и Россия. Столкновение неизбежно?

Вот только такое гниение-паразитирование на ностальгии мгновенно заканчивается, как только появляется идеология, эксплуатирующая стремление к справедливости, которое оседлали и с выгодой для себя используют современные коммунистические вожди. Достаточно было появиться радикально-правому националистическому движению на Украине, которое провозгласило (пусть и откровенно на словах) стремление к построению справедливого социально ориентированного национального государства, как компартия Украины попросту «схлопнулась» и потеряла большую часть своего электората. Не репрессии выдавили ее в маргинальное поле, а откровенная ничтожность ее лидеров и полная идеологическая импотенция. Учитывая ментальную близость и историческую схожесть процессов на Украине и в России, можно не сомневаться, что появление любой силы, взявшей на вооружение идеологию справедливости, немедленно поставит крести и на КПРФ – по той же самой причине.

В общем, столь длинное отступление понадобилось лишь для того, чтобы сообщить: деклассированные и выброшенные из политической жизни баасисты Ирака оказались совершенно не такими. Они решили вернуться к власти, причем решили это сделать любой ценой. И для этого без малейшего сожаления расстались с проектом светского социалистического возрождения, осознав его сегодняшнюю бесперспективность.

Кстати говоря, еще при Саддаме Хусейне в промежутке между двумя войнами наметился ощутимый крен в сторону исламизации общественной и государственной жизни. В 1994 году состоялась весьма помпезная и массовая «Кампания Веры»,[5] были внедрены нормы шариата (хотя и без особого фанатизма – все носило строго дозированный характер). Кампанию проводил заместитель Саддама Хусейна все тот же Иззат ад-Дури. Естественно, без помпы и показухи не обошлось – было запланировано строительство 18 грандиозных «мечетей Саддама» – по одной в каждой провинции, однако блокада вынудила ограничиться менее масштабными, но куда более полезными мероприятиями.

Толчком к заметной смене парадигмы стало поражение в первой войне, когда Саддам на собственной шкуре убедился в том, что панарабская солидарность сегодня работает только в одном направлении – когда ее нужно проявлять по указке из Вашингтона. Идеи Возрождения (Баас – буквально и значит «возрождение») и арабского единения стали меняться на жесткий национализм. В каком-то смысле осажденная крепость, которую стал напоминать Ирак, вынужденно стала разворачиваться в сторону идеологии «Одна страна – один народ – один вождь».

Стоит отметить еще один не слишком афишируемый факт, опять же связанный с Иззатом ад-Дури. Находясь в жесткой блокаде, Ирак был вынужден пойти по пути, который по-своему позже реализовал Иран, попавший под санкции США и Евросоюза. Был создан «серый рынок», который организовал и контролировал все тот же ад-Дури. Фактически он стал главным контрабандистом Ирака. Естественно, не стоит приписывать ад-Дури сверхчеловеческие способности, но организаторские таланты у него, несомненно, присутствовали. Это сделало Иззата ад-Дури еще более могущественным, что, конечно, вызывало определенные проблемы с остальным окружением Саддама.

Тем не менее, ад-Дури в итоге стал самой реальной кандидатурой на первую роль в Сопротивлении, и совсем не по анкетным данным – его авторитет, связи и возможности не могло ликвидировать никакое свержение режима.

Территории населенные курдами

Кроме исламизации, режим Хусейна сумел серьезно подготовиться к своему свержению еще в одном компоненте – ресурсной и организационной базе. Саддам Хусейн, по некоторым данным, после поражения в первой войне в Заливе был уверен, что второго прямого столкновения с США уже не будет, но видел угрозу своей власти в инспирированных Соединенными Штатами восстаниях на севере в Курдистане и на юге в среде так называемых «болотных шиитов».

Фидаи Саддама Хусейна

Трудно сказать, на чем основывалась эта уверенность, но приготовления были сделаны довольно серьезные. Были заложены основы подполья: базы, явки, агенты, склады с оружием и компонентами, созданы огромные по любым меркам запасы боеприпасов и взрывчатых веществ. Были созданы минимум три сети подполья – военная, подполье тайной полиции и подполье партийное. Возможно, были и личные подпольные сети высшего руководства Ирака. Все они были автономны друг от друга, имели сетевой принцип организации, отдельное финансирование, авуары в иракских и зарубежных финансовых учреждениях, связи, выходы за рубеж, «окна» на границах и так далее.