Ignoto Deo

Заканчивая рассмотрение особенностей современной массовой культуры, обратим внимание на ее несомненную связь с феноменом новой религиозности. В сущности, формирование новой религиозности произошло благодаря переходу от массовой культуры индустриального общества к постиндустриальному, полистилистическому типу массовой культуры, сделавшему возможным существование динамических, неопределенных и неустойчивых идентичностей (в том числе - и в области религиозности). Е.Г. Соколов пишет о распаде, точнее "демонтаже" посредством массовой культуры социально-классовых образований, семейных и религиозных институтов и т.п. В частности, демонтаж конфессионально-религиозной принадлежности начался еще во время Просвещения. Уже к XIX в. религия была дискредитирована, и религиозный ренессанс ХХ века (нетрадиционных религий), а также переход части функций ("предметно-дискурсивных полей") религии к науке и искусству существенных изменений не принесли: религия становится частным, не социально значимым делом[373]. Но на смену устойчивым социальным общностям приходят "сообщества иного типа - неустойчивые, зависимые, открытые и подконтрольные, неспособные создать сколько-нибудь общественно-значимый и онтологически убедительный момент. Их - великое множество, но в подавляющем большинстве - они фиктивны. Что означает: не идентичные самим себе, не редуцируемы в контекст реальности, факультативны и ситуационны, не содержат определенного количества необходимых элементов, с "вялой структурой", аморфны, и, что важнее всего, не маркируют каждого из входящих в него члена, т.е. не предопределяют полностью или хотя бы в общих чертах его жизненный проект"[374]. Е.Г. Соколов приводит пример школьницы, которая может быть одновременно тинэйджером, спортсменкой, поклонницей поп-идола, любить определенные напитки, журналы, телепередачи и т.д. Можно привести множество подобных примеров и по отношению к новой религиозности, потребители которой умудряются сочетать в своем мировоззрении и повседневной практике православные обряды с верой в карму и реинкарнацию, лозоходство и летающие тарелки, астрологию и психоанализ. Участие индивида во множестве подобных фиктивных сообществ на первый взгляд делает его независимым от них. "Но в том то и дело, что в результате вроде бы факультативной временности не только потребность, но и навык в фундаментальном самоопределении утрачивается: идентичность рассеивается по множеству непринципиальных по отдельности, но принципиальных в совокупности декларациях"; с другой стороны, "при всей нестабильности каждой отдельной социологической группировки, легкости ее рассеивания или ликвидации, всему ансамблю ничего не угрожает в принципе"[375]. Так, существованию новой религиозности как феномена не угрожает динамическое переопределение (а то и полное исчезновение) интересов потребителей к конкретным направлениям мистики и эзотерики, постоянно вызываемое модой и иными веяниями времени ("рынком спиритуальных товаров", по выражению Э. Тоффлера). Отсутствие единой ценностной и мировоззренческой иерархии делает такие изменения не только возможными и безболезненными, но и желательными, поскольку благодаря им поддерживается устойчивый интерес к новой религиозности в целом, которая не превращается в некое "болото" идей и верований. Когда отбрасывается трансцендентная вертикаль (что характерно для всей массовой культуры), горизонтальные структуры становятся более сложными, происходит "активизация поверхности" (Е.Г. Соколов) и формируется сеть событий, ризома. "Масскульт реализуется через событие, происходящее на поверхности… Событие масскульта - не монолит, но вереница событий. Благодаря ризоматической сериальности удается удержаться на поверхности, не обрушиться, не раствориться в хаосе"[376]. По этой причине "рынок спиритуальных товаров" изменчив, но устойчив, равно как и сама новая религиозность зависит от динамики современной массовой культуры, но не боится никаких изменений (в отличие от традиционных религий).