Ignoto Deo

Результатом же этой реакции была не просто смена вкусов (хотя и это тоже), но радикальный пересмотр всей художественно-эстетической парадигмы, вообще всей западной "культурной матрицы". В частности, "дегуманизация искусства" (Х. Ортега-и-Гассет) - исключение человека из области интересов авангарда - свидетельствует о кризисе антропоцентрического мышления. Что же предлагается ему взамен? Многими исследователями отмечается связь авангарда с архаикой, поэтому о современном искусстве часто говорится как о проявлении ремифологизации культуры. С этим мы можем согласиться лишь отчасти: действительно, многие полотна, например, П. Пикассо или М. Шагала как будто бы свидетельствуют о воскрешении мифа. Если же приглядеться к авангарду внимательно, то можно увидеть, что основная его черта - это не реставрация прошлого (как могло бы показаться из-за интереса художников к "первобытному" искусству), но устремленность в будущее; не повторение уже существующих образцов (что в какой-то степени характерно для всех традиционных культур), но творчество в наивысшей степени: создание своих индивидуальных художественных миров, абсолютизация творческого "я" (последнее вообще немыслимо для подлинной архаики). "Архаичность" авангарда - инверсионная, "контртрадиционная" (в терминах Р. Генона), заимствование "первобытных" художественных форм - внешнее; внутреннее же авангард - это логическое продолжение новоевропейского проекта по преобразованию мира. Но - в совершенно иных, чем в предыдущие столетия, культурно-исторических условиях. Кризис сциентизма и вообще классического буржуазного общества, вызвавший в начале ХХ в. очередную "вспышку сакральности", привел не к "новой архаике", но к радикальному пересмотру оснований европейской культуры при сохранении по-прежнему утопической цели создания нового и совершенного человека, нового и совершенного общества, новой и совершенной культуры (путем революционного уничтожения ветхого и несовершенного).

С.П. Батракова, ссылаясь на Д.В. Сарабьянова, утверждает, что "идея прорыва сквозь материальность форм к искомой высшей духовности была в сущности единой у художников и религиозных философов (в частности, у Бердяева), хотя, разумеется, в каждом отдельном случае, будь то теоретическая программа или творческий эксперимент, мы имеем дело с оригинальной интерпретацией этой идеи… Впрочем, творческие эксперименты авангарда - не только на Западе, но и в России - чаще всего осуществлялись где-то в серединном пространстве, между открытой религиозностью и нерелигиозной идеей (интуицией) космического всеединства. Не быт и не история, не Бог и не человеческая личность интересует художника-авангардиста прежде всего, а творимый им (на полотне и не на полотне) как откровение и как явление новый мир завтрашнего дня"[437]. И эти сотворенные новые миры могут быть как религиозными, так и наоборот. Так, В.В. Бычков выделяет следующие установки авангарда по отношению к духовности: "Материалистическая, осознанно сциентистская, позитивистская, резко отрицательная позиция по отношению к сфере объективно существующего Духа, духовности: кубизм, конструктивизм, "аналитическое искусство", кинетизм и некоторые др. Напротив, интенсивные (осознанные или неосознаваемые) поиски Духа и духовного, как спасения от культуроразрушающего засилия материализма и сциентизма: в ряде направлений абстрактного искусства (Кандинский и ориентирующиеся на него, Мондриан), в русском символизме ХХ в. (хотя он только частично может быть отнесен к авангарду), в супрематизме Малевича, в метафизической живописи, в сюрреализме. Ряд направлений и личностей авангарда безразличны к этой проблеме"[438]. И хотя поиск духовного может осуществляться и вне собственно религиозной сферы, мы считаем, что религиозные искания авангарда (или, по крайней мере, некоторых его направлений и представителей) оказали определенное влияние на формирование новой религиозности. Авангардное искусство хотя и было элитарным, но во многом отражало коллективное, "дух эпохи", а потому и затрагивало не только немногих избранных, но широкие человеческие массы.

Авангард с самого начала оказался пронизан особой мистикой света и цвета. Один из теоретиков авангарда, Василий Кандинский, ставил своей целью при помощи "звучащих" красок пробудить в человеке способность к сверхчувственному восприятию космической гармонии, к преодолению формы и проникновению в смысл, сущность вещей. Характерно, что представления Кандинского о "духовном" сформировались под воздействием теософской доктрины о "вибрациях", порождаемых человеческими эмоциями; при этом каждой "вибрации" можно поставить в соответствие некоторую "цветоформу", что якобы отражает универсальные космические законы[439].