Игольное ушко

Он оказался идеальным для секса мужчиной. Похоже, он знал о ее теле больше, чем она сама, а его собственное телосложение было почти совершенно – широкие и мускулистые плечи, узкие талия и бедра, длинные крепкие волосатые ноги. Ей почудилось, будто она нащупала на нем шрамы, но это ей могло только померещиться. Сильный, нежный, красивый. Идеал во всех смыслах этого слова. Но в то же время она прекрасно понимала, что никогда не полюбит его, никогда не захочет сбежать с ним и выйти замуж. Она чувствовала: где-то глубоко внутри это совсем другой человек – холодный и жесткий. Его реакция на ее появление и последовавшее объяснение поразили ее. Однако она решила пока не думать о той части его натуры, которая пока ей была неведома. Просто нужно как-то суметь удерживать его на расстоянии, пользоваться им, но с осторожностью, как с лекарством, которое может вызвать зависимость.

Впрочем, времени для того, чтобы у нее выработалась привычка, почти не оставалось. Ведь пройдет чуть больше суток, и он покинет остров.

Она пошевелилась, и он немедленно скатился в сторону, устроившись на спине рядом. Она приподняла голову и, опершись на согнутую в локте руку, оглядела его нагое тело. Да, на нем отчетливо виднелись шрамы: длинный на груди и маленький, в форме звездочки, похожий на ожог, на бедре. Она погладила его грудь ладонью.

– Это совсем не пристало настоящей леди, – сказала она, – но мне хочется поблагодарить тебя.

Он с улыбкой протянул руку и погладил ее по щеке.

– Ты настоящая леди.

– Но ты, должно быть, сам не представляешь, что сделал. Ты…

Он приложил палец к ее губам.

– Я отлично знаю, что сделал.

Она чуть прикусила его палец, а потом положила его руку себе на грудь. Он потрогал ее сосок.

– Тогда, пожалуйста, сделай это еще раз, – попросила она.

– Не думаю, что у меня остались силы, – ответил Фабер.

Но он тем не менее это сделал.

Она ушла от него через пару часов после того, как начало светать. Из второй спальни донесся едва уловимый шум, и она сразу вспомнила – рядом спят ее муж и сын. Фабер хотел сказать ей, что это не имеет никакого значения: ни у него, ни у нее нет ни малейшей причины волноваться, узнает ли об этом ее супруг и как будет реагировать, – но решил придержать язык и позволить ей уйти. Прежде чем подняться, оправить на себе ночную рубашку и выйти, она в последний раз крепко поцеловала его в губы.

Фабер посмотрел ей вслед почти с нежностью. «Она – это нечто особенное, – подумал он, лежа на постели и глядя в потолок. – Очень наивна, совершенно неопытна, но, несмотря на это, необычайно хороша. В такую я, пожалуй, мог бы и влюбиться».

Поднявшись, он первым делом достал пленку и стилет из-под кровати. Возник вопрос, стоит ли ему держать их при себе? Вдруг днем представится случай снова заняться с ней любовью? Сначала он решил оставить оружие – без него он чувствовал себя голым и беззащитным, – а негативы припрятать. Он положил контейнер в верхний ящик комода, прикрыв сверху своими документами и бумажником. При этом ему было ясно: он действует против правил, но теперь, когда последнее задание приближалось к концу, не грех позволить себе насладиться близостью с женщиной. Кроме того, едва ли стоило опасаться, что Люси или ее муж найдут пленку. Предположим, они даже сумеют понять суть (это само по себе маловероятно), но и тогда ничего не смогут предпринять.

Он улегся на кровать, но сразу же вскочил. Годы секретной работы просто не позволяли так рисковать. Он положил пленку в карман куртки. И только после этого почувствовал, что может расслабиться.

Донесся голос ребенка, потом шаги Люси вниз по лестнице, потом кряхтение Дэвида, забиравшегося в ванную. Ему придется тоже встать и позавтракать со всей семьей. Это не представляло проблемы. Да и спать ему больше не хотелось.

Он некоторое время простоял у мокрого окна, наблюдая за буйством стихии, пока не услышал, что ванная освободилась. Натянув верх от пижамы, он отправился туда, чтобы побриться. Лезвием Дэвида он воспользовался без разрешения.

24

Эрвин Роммель с самого начала знал, что непременно рассорится с Гейнцем Гудерианом.

Генерал Гудериан воплощал собой тот тип прусского офицера-аристократа, который Роммель искренне ненавидел. Знакомы они были достаточно давно. Оба в свое время командовали госларским батальоном горных стрелков, и однажды их пути пересеклись во время нападения на Польшу. Покидая Африку, Роммель рекомендовал Гудериана в свои преемники, зная, что битва там уже фактически проиграна, но хитрый маневр не удался, поскольку как раз в то время Гудериан впал в немилость к Гитлеру и никакие рекомендации не помогли бы назначению.