Игра Анук

– Это как в одной истории, – продолжала Анук, с каждым словом всё более уверенная, что нашла решение, которое подсказало ей её сердце. – Игры без цели не существует. И я поняла, что жестокосердие можно исцелить только состраданием.

Ки неистово кивал.

– Но это сострадание не обязательно относится к обитателям миров, правда?

Законодатель склонил голову набок и лукаво улыбнулся.

– А что, если у игрока появится новая цель? Например, освободить кого-нибудь. Тебя, Тёмная Принцесса. – Анук задумалась. – Ты глубоко уснёшь. Сном, от которого тебя надо пробудить. Если я правильно поняла, суть этой игры в том, чтобы игрок обнаружил и осознал в себе свои дурные стороны. Это тёмное начало является частью его натуры, и победить его невозможно. Зато им можно овладеть и контролировать его. Сострадание исцеляет жестокое сердце. Но только игрок должен принять свою тёмную сторону. Игрок должен признаться самому себе, что иногда он жесток и недобр. – Анук поглядела на Майю. – Что он бывает бессердечным подлым эгоистом.

Законодатель улыбнулся:

– Браво! Ты настоящий победитель, Анук. Ты умеешь сострадать твоей тёмной стороне. Так и должно быть. Тебе нужна эта тёмная сторона. Немного, совсем капельку. Ибо без малой толики своенравия ты бы ослабла и не смогла выиграть игру. Она – часть тебя. Без неё ты была бы другой. И было бы жаль, правда? Обезьяна достойно провёл тебя через игру.

– Он шимпанзе, – отозвалась Анук и кивнула Пану, тот был благодарен ей за это замечание.

Законодатель взял бумагу и перо:

– Каждое твоё слово станет отныне правилом. Подумай, игрок. Хорошенько подумай.

Тёмная Принцесса поднялась. Вид у неё был потерянный. Исчезла вся жестокость. Побледнела вся её тьма. Она устала, как ночь, которую, наконец, сменяет утро. Анук кивнула. Она подумала как следует. Но голос всё равно дрожал, когда она заговорила. Слова возникали сами собой. И складывались во фразы, самые стройные и прекрасные, какие только девочка произносила до сих пор. Слова, полные прощения и сострадания.

– Спи, Тёмная Принцесса, спи. Проклятие соткало тебя, как паук паутину. Тьма исходит из тебя. Кожа твоя становится корой. Твои волосы – листвой. Ноги – корнями. Ты становишься деревом, что растёт в тёмном лесу. В такой лес страшатся залетать даже совы, а игрок осмелится войти в этот лес лишь в сопровождении особенного проводника.

– Проводника, которому никто не может причинить вреда, – добавил Пан, – если только он не старая мудрая черепаха.

– Проводника, которому никто не может причинить вреда, – повторила Анук первую фразу. – Лес разрастается на всю игру. До самого удалённого уголка. А игрок должен проникнуть в сердце леса. При этом он должен пройти через все уголки тёмного леса при помощи лесных жителей. И найти в сердце леса нечто, что поможет ему выполнить его задачу. Освободить тебя. И пожалеть тебя. Ибо только так тебе можно вернуть твой прежний облик. И наполнить тебя счастьем. Как игрок найдёт в тебе своё каменное сердце, так и ты обнаружишь в игроке своё доброе сердце. И лишь вместе вы овладеете тем, что поистине ценно и сильно.

На этих словах поднялся ветер. Тёмная Принцесса качалась на ветру, как в колыбели. Глаза её слиплись, и она глубоко уснула. И превратилась в прекрасное, роскошное тёмное дерево. Дерево стало расти, расправило ветви. Покрылось листьями. Вокруг дерева из земли уже тянулись новые побеги.

– Никакого Тёмного Принца больше? – спросил Пан и отпрыгнул от тоненького ствола, который со скоростью ветра стремился в небо. – Тогда игра становится ещё проще.

– Нет, – возразил Законодатель, – даже труднее. Ибо нет ничего сложнее, чем принять свою собственную тёмную сторону. И спасти её. – Законодатель молча поглядел на Анук и продолжал: – Итак, игра Анук окончена. Но прежде чем ты вернёшься домой со своей сестрой, я должен уладить кое-что с твоим проводником.

Пан испуганно сделал шаг назад.

– Если речь идёт о костюмах… Они свидетельствуют об исключительном вкусе. И о… самом возвышенном стиле!

Пан выговаривал слова, будто сплёвывал что-то невкусное.

– Я знаю, ты их не выносишь, – усмехнулся Законодатель.

– При всём моём глубочайшем уважении, – поспешил уточнить Пан.