Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом

Через три недели представители ЦРУ заявили моим адвокатам, что постановление ХХХХХХХХХХХ остается в силе, а потом я получила от Комиссии извещение, в котором говорилось следующее: «Центральное разведывательное управление повторно рассмотрело вопрос относительно конфиденциальности некоторых сведений, содержащихся в вашей рукописи, и вынесло решение, в соответствии с которым данная информация по-прежнему признается секретной, вследствие чего ваша рукопись (в ее нынешнем варианте) не может быть допущена к публикации». Резолюция, разумеется, не была ничем аргументирована. Далее приводился полный перечень купюр (с указанием строк) из второй части текста. Через неделю два адвоката, помогавшие мне бороться за мою книгу, приехали из Нью-Йорка в Вашингтон, чтобы лично встретиться с юристами ЦРУ и председателем КНП и обсудить перспективы дальнейшего взаимодействия. Оба обладали достаточным опытом и авторитетом: Дэвид Смолмен, известный защитник свободы слова и прочих прав, гарантированных Первой поправкой к Конституции, раньше работал в крупной юридической фирме «Симпсон Тэчер и Бартлетт» и в качестве внештатного советника долгое время сотрудничал с компанией «Инвестигейтив репортерс энд эдиторс инкорпорейтед», организующей независимые журналистские расследования. Его коллега Лиза Э. Дэвис, выпускница Гарварда, занималась правовыми вопросами в сфере шоу-бизнеса и состояла в штате нью-йоркской юридической фирмы «Франкфурт Кернит Кляйн энд Зельц». В ЦРУ нас приняли вполне радушно. В начале встречи Дэвид заявил, что я, со своей стороны, разумеется, намерена продолжать тесно сотрудничать с КНП в целях защиты национальной безопасности и сохранения конфиденциальности секретной информации, однако при этом, по его мнению, не существует никаких разумных причин или законных оснований для того, чтобы подвергать цензуре сведения, которые не являются секретными. Главный юридический советник ЦРУ, со своей стороны, подчеркнул, что Управление ни в коем случае «не хочет вступать в конфронтацию» из-за этой книги. Оказалось, что советник лично ознакомился с моей рукописью (неслыханное дело!) и счел ее «вполне безвредной». Позднее, обсуждая итоги встречи у меня дома, мы с Дэвидом и Лизой искренне радовались тому, что нам не придется придумывать, как обойти казавшийся непреодолимым запрет ЦРУ на ХХХХХХХХХХХХХХ. Никому из нас не хотелось затевать тяжбу по этому поводу. В нынешней ситуации нам, возможно, удастся найти компромиссное решение, при котором все требования Конторы будут соблюдены в исправленной версии книги, и она в конце концов все-таки поступит в издательство.

Следующее заседание КНП назначили на 1 декабря. Я отправилась туда в надежде достичь наконец желанного компромисса. После приветствий и комплиментов в мой адрес, предусмотренных этикетом, глава Комиссии перешел к делу: он предложил мне два возможных варианта переделки книги в соответствии с требованиями ЦРУ. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ я могла написать, что я ХХХХХХХХ работала на ЦРУ, и ХХХХХХХ возложена ответственность за международные операции по поиску оружия массового уничтожения в Ираке. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ.

В немом возмущении я уставилась на председателя. Кое-как оправившись от потрясения, я постаралась сформулировать свое мнение по этому поводу. Мой голос звучал глухо и напряженно:

— Неужели вы всерьез думаете, что после того, через что нам с мужем пришлось пройти за последние три года, я смогу написать ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. Все попросту решат, что я выжила из ума!

Я говорила это искренне и при этом изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Как потом выяснилось, мои слова обидели главу КНП, который надеялся, что я приму его предложение. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Второй вариант понравился мне не больше первого, но на этот раз я предпочла оставить свое мнение при себе — лишь кивнула и обещала подумать. При этом я вовсе не лицемерила: разумеется, такой подход к делу не вызывал у меня особого оптимизма, но в сложившихся обстоятельствах я была готова пойти на любые (точнее, почти любые) уступки. Видя мое смятение, члены Комиссии решили немного меня утешить и отдали мне отредактированную ХХХХХХХХ половину моей рукописи, которую, по их словам, я теперь могла передать своим издателям. Домой пришлось добираться долго — через все вашингтонские пробки. Всю дорогу я пыталась справиться с нараставшим отчаянием. Финансовые обстоятельства нашей семьи требовали своевременного выполнения моего контракта с издательством. Мне не оставили выбора: я должна была стоять на своем, чтобы заставить ЦРУ изменить решение.