Игра души

Я не знала, что меня ждет. Я растянулась на кровати в номере, уверенная в том, что мне не стоит находиться здесь. Силы были на исходе, все тело болело. Я закрыла глаза, чтобы сбежать от мыслей, которые снова и снова атаковали мою голову, но тут же опять открыла их и подпрыгнула на кровати, увидев себя в Морнингсайд-парке. Я вспомнила лужу крови, расплывавшуюся под телом Арона Уоллеса на полу дома и под телом Роя в переулке. Вспомнила боль в паху той ночью, и как с тех пор меня неизменно сопровождали крики моей мертвой души.

Невозможно было представить, что когда-нибудь эта пустота заполнится. Все мое нутро было испещрено дырами, через которые утекала любая наполняющая меня эмоция.

Какое-то время я ходила взад-вперед по комнате, не зная, чего ждать, и воссоздавая перед собой образ моей горящей машины. Огонь до сих пор стоял перед глазами, я чувствовала запах жженой резины, отходящий от колес. На покрывале были нарисованы красные цветы, которые напоминали о сцене двойного убийства. На стенах скопились пыль и грязь. Было ясно, что эти номера не располагали к созданию новой жизни в противоположность тому, о чем заявляло название мотеля.

Джеймс Купер выразился определенно: в полночь я получу вести. Но он не сказал, что это будут за вести, и это меня тревожило. Итан несколько раз просил не лезть с расспросами о Божьих Воронах, но именно эта секретность и подтолкнула меня открыть эту запертую на замок дверь. Я вспомнила, что на следующий день Боб ждет статью об Эллисон. Возможно, встреча в полночь с неизвестным станет последним ключом к пониманию того, что произошло с Эллисон и Джиной.

Разум без конца кидал меня от мысли к мысли, от одной тревоги к другой, и переходил от одного страха к следующему. Я совершаю ошибку? Без сомнений. Могла ли я действовать иначе? Никоим образом.

Я пожалела, что отдала свой незарегистрированный «Глок» Арону Уоллесу, но в тот момент было абсолютно невозможно предвидеть, как будут развиваться события. Я достала из кармана записку с правилами игры души и перечитала последнее:

III – Поднимись на крест с завязанными глазами.

Это было последнее испытание, и не думать об Эллисон и о том, как она умерла, было невозможно. Что-то внутри меня говорило, что в какой-то момент я пойму, какое отношение ко всему этому имеет преподобный Грэхем и было ли распятие Эллисон наложенным им наказанием или же это проваленное испытание Воронов. Все возможно, и чем больше я об этом думала, тем меньше смысла видела в пазле, все фрагменты которого, казалось, лежали передо мной на столе.

Мне хотелось с кем-то поговорить. Ожидание съедало меня, и чем больше проходило времени, тем больше я сомневалась: остаться или сбежать. Я подошла к стационарному телефону на прикроватной тумбочке и набрала номер, который помнила наизусть. Спустя несколько гудков с другой стороны линии послышался теплый голос мамы:

– Кто это?

– Мама, это я, Мирен.

– Откуда ты звонишь? Этот телефон у меня не сохранен.

– Лучше тебе не знать.

– Из тюрьмы? Я говорила, что тебя посадят за то, что ты пишешь про правительство. Такие, как они, не понимают, что такое свобода прессы.

– Нет, мама, нет. Я в мотеле, вот и все, – поправила ее я.

– В мотеле? У тебя все хорошо? А твоя квартира? Почему ты не там?

– Я… Расследую кое-что. Мне нужно было остаться здесь. Я хотела скоротать время и услышать вас, пока не… – Я заколебалась, потому что поняла, что говорю слишком много и мама будет волноваться. – …Пока не придут мои друзья. Как папа?

– Твой отец в саду со своим телескопом. Я тебе не говорила. Он купил себе телескоп и ясные дни проводит на улице. На днях он показал мне Сатурн. Сатурн! Ты когда-нибудь видела его? Он как белое пятно, но с линиями по бокам. Отец купил себе дешевый телескоп и теперь жалуется, что все выглядит не так, как в Интернете.

– Папа? Телескоп?

– Пенсионерские забавы, дочка. Вот ты перестаешь работать – и что же ты делаешь? Проводишь время с женой? Планируешь путешествие на машине, чтобы насладиться жизнью, видами и сексом в мотелях? Нет! Он покупает себе этот чертов телескоп и пялится на планеты день за днем. К тому же там все расплывается. Как будто у тебя катаракта. Не вижу в этом ничего хорошего.

– Мама! Я не хочу ничего об этом слышать.

– Про секс в придорожных мотелях? А как, ты думаешь, мы зачали тебя? В пятизвездочном отеле?

– Мама, пожалуйста, хватит, – засмеялась я со стыдливой улыбкой. – С папой ты, по крайней мере, не заскучаешь. У него всегда что-нибудь на уме.

– Не заскучаю? Да ты бы его сейчас слышала. Он только и говорит что о расстоянии между своими фокусами, градусами и омутами[16].

Я не могла не улыбнуться, услышав, как мама, коверкая, называла величины, которые использовал отец, чтобы найти небесные тела. Я представила, как они вдвоем на заднем дворе спорят о том, какой смысл смотреть в космос, если в конце концов начинаешь чувствовать себя крошечным. На самом деле не нужен телескоп, чтобы понять, что человек не имеет никакого значения. Нужно лишь жить с открытыми глазами.