Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Эла содрогнулась, представив всю эту сцену. Если бы она этим и заканчивалась, это было бы еще сносным. Но потом Миро уйдет, они сядут ужинать, а затем…

Мелькнули тонкие, как у паука, пальцы сестры Эскисименто; ее ногти впились в руку Грего. Грего сразу уронил отвертку. Конечно, она со стуком упала бы на пол, но сестра Эскисименто не была дурой. Она быстро нагнулась и подхватила отвертку на лету. Грего ухмыльнулся. Ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах над коленом Грего. Эла видела, что у него на уме, и попыталась удержать его, но слишком поздно — он резко поднял колено и угодил сестре Эскисименто прямо в губы.

Она задохнулась от боли и выпустила руку Грего. Он выхватил отвертку из ее обмякшей руки. Прижав ладонь к кровоточащему рту, она побежала вниз по проходу. Грего продолжил свое разрушительное занятие.

«Отец мертв, — напомнила себе Эла. Слова эти зазвучали музыкой в ее голове. — Отец мертв, но он все еще здесь, потому что он оставил после себя ужасное наследие. Яд, переданный им, все еще зреет в нас и, наконец, всех убьет. Когда он умер, его печень была всего два дюйма длиной, а селезенки нельзя было обнаружить. На их месте выросли какие-то странные жировые образования. У этой болезни не было названия; его тело сошло с ума, забыло, по какому образу строится человеческое тело. Даже сейчас эта болезнь все еще живет в его детях. Но не в наших телах, а в наших душах. Мы существуем вместо нормальных человеческих детей; мы даже выглядим так же. Но каждый из нас по-своему был заменен подделкой под ребенка из фальшивого, зловонного зоба, выросшего из отцовской души.

Возможно, все было бы по-другому, если бы мать попыталась улучшить их жизнь. Но ее не занимало ничего, кроме микроскопов и улучшенных злаков или над чем там она сейчас работает».

— …так называемый Глашатай Мертвых! Но только один может говорить за мертвых, и это Святой Христос…

Слова епископа Перегрино привлекли ее внимание. «Что он говорил о Глашатае Мертвых? Вряд ли он может знать о том, что она вызвала его…».

— … закон требует, чтобы мы отнеслись к нему с учтивостью, но не с доверием! В домыслах и предположениях бездуховного человека не может быть правды — она находится в учении и традициях Матери Церкви. Поэтому, когда он будет ходить среди вас, улыбайтесь ему, но сердца держите закрытыми!

«Почему он предупреждает нас? Ближайшая планета, Тронхейм, находится на расстоянии в двадцать два световых года, да и маловероятно, чтобы там был Глашатай. Пройдут десятилетия, прежде чем приедет Глашатай, да и приедет ли вообще?». Она перегнулась через Куару, чтобы спросить у Кима — он-то уж слушал.

— Что это за разговоры о Глашатае Мертвых? — прошептала она.

— Если бы ты слушала, ты бы сама знала.

— Если не скажешь, я тебе…

Ким ухмыльнулся, чтобы показать ей, что не боится ее угроз. Но, так как в действительности он все же боялся ее, то все рассказал.

— Какой-то безбожник, очевидно, пригласил Глашатая еще когда умер первый ксенолог, и он приезжает после полудня — он уже в челноке, а мэр выехала, чтобы встретить его.

Она не была готова к этому. Компьютер не сообщил ей, что Глашатай уже в пути. Она ожидала его через несколько лет, чтобы он рассказал правду о чудовище, называвшемся отцом, наконец благословившим семью своей смертью; правда явилась бы как луч света, чтобы осветить и очистить их прошлое. Но отец умер слишком недавно, чтобы сейчас говорить о нем. Его щупальца все еще протягиваются из могилы и высасывают их сердца.

Проповедь закончилась, наконец закончилась и месса. Она крепко прижала руку Грего, чтобы он, пока они пробирались сквозь толпу, не стащил чью-нибудь книгу или сумку. И Ким был при деле — он нес Куару, всегда впадавшую в ступор, находясь среди незнакомых людей. Ольгадо включил свои глаза и занялся своими штучками, подмигивая металлическим глазом какой-нибудь пятнадцатилетней полудевственнице, надеясь напугать ее. Эла преклонила колена перед статуями Ос Венерадос, ее давно умерших, почти святых бабушки и дедушки. «Вы гордитесь тем, что у вас такие прелестные внуки?».

Грего ухмылялся: так и есть, в руке у него был детский башмачок. Эла про себя помолилась за то, чтобы ребенок остался невредимым после этой встречи с Грего. Она взяла у Грего башмачок и положила его на небольшой алтарь, где как постоянное доказательство чудесного избавления от десколады горели свечи. Чей бы башмачок этот ни был, он найдет его здесь.

Мэр Боскинья была довольно радушна на протяжении всего пути от посадочной площадки до города Милагре. Она указала ему на стада полудомашних кабр, местного вида, дающих сырье для изготовления тканей, однако их мясо не содержало необходимых человеку питательных веществ.

— Едят ли их свинки? — спросил Эндер.

Она подняла бровь.

— Мы мало знаем о свинках.

— Мы знаем, что они живут в лесу. Выходят ли они на равнину?

Она пожала плечами.

— Пусть это решают фрамлинги.