Игра на двоих (СИ)

Дни летят за днями, но бывший Победитель уже давно перестал замечать течение времени. Я все больше озлобляюсь — моя злость вызвана тем, что я не могу избавиться от чувства одиночества. Что случилось? Раньше меня не тяготило мое уединение — сейчас мне постоянно чего-то не хватает. Почему эта девчонка не выходит у меня из головы? Существовал же без нее раньше, причем был доволен своей жизнью, — проживу один и дальше! В приступах гнева (на себя — за проявленную слабость, на нее — за то, что не желает окончательно и бесповоротно уйти из моей жизни), продолжаю разносить дом. Под руку попадается сосуд с вином. Внезапно я чувствую отвращение к алкоголю: да, он позволяет забыться, но возвращение в реальность оказывается не менее болезненным. Схватив графин, со всего размаха кидаю его на пол, и он разлетается на мелкие осколки. Звон разбитого стекла на мгновение приводит в чувство. Я вспоминаю, как в то утро в поезде Эрика накричала на меня, тем самым сделав первый шаг мне навстречу и растопив многолетний лед, которым я год за годом покрывал себя в надежде защититься от новой боли, новых потерь и новых разочарований.

И вновь я чувствую глухое раздражение: ей все же удалось меня изменить — теперь я даже не могу забыться, как раньше. Пусть тот огонь жизни медленно угасает, мне уже не вернуться к прежнему существованию: так и кажется, что она вот-вот влетит в гостиную, выхватит из моих рук очередной стакан и разобьет его об стену Накричит на меня за то, что поддался слабости. За то, что забыл о ней. За то, что не сдержал слово. А потом подойдет и крепко обнимет, заставив забыть о тех тоскливых вечерах и холодных ночах, когда единственным источником тепла служил одинокий камин.

Я теряю контроль над собственным мыслями, и это не может не раздражать меня. Пусть ее нет рядом со мной, но воспоминания о ней не дают мне покоя. Я пытался уйти — от мира, от людей, от себя —, но девчонка, ее пламя, те мгновения, когда она была со мной, удерживают меня, не позволяют забыться. Эрика, если ты так и не пожелаешь вернуться ко мне, сделай милость, совсем отпусти. Не преследуй. Не являйся во снах. Не позволяй слышать твой звонкий голос, доносящийся из прихожей, или видеть промельк черного платья, стоит отдернуть занавеску на окне в прихожей. Ты близко, всего в полусотне метров, но так далеко, что я не в силах сам преодолеть разделяющую нас пропасть. Прошу, делай шаг мне навстречу. Мне не справиться в одиночку.

От внезапно промелькнувшей мысли по телу пробегает неприятная дрожь. «Мне не нужно ни утешения, ни жалости», — сказала она в тот вечер. Значит ли это, что ей не нужен и сам ментор? Почему я подумал об этом только сейчас, когда во мне все еще теплится надежда, безумная, безрассудная, не поддающаяся логике? Но стоит уже знакомым мыслям вновь посетить меня, как я останавливаюсь, отказавшись от ставших ненужными размышлений. Не стоит ждать. Не стоит надеяться. Не стоить верить. Все тщетно: она не вернется.

Забыв о том, что я один, кричу, срывая голос: «Отлично! Тебе не нужна моя помощь, тебе не нужен я — почему ты все еще здесь? Почему не отпускаешь меня? Почему не отталкиваешь, но и не подпускаешь ни на шаг? Убирайся! Из моего дома, из моего сердца, из моей жизни! Я достаточно вытерпел, а теперь лишь хочу, чтобы меня оставили в покое!». Мои крики отдаются эхом в пустых комнатах. Вновь обретя рассудок, понимаю, насколько смешным кажется мое поведение со стороны. Это не Эрика, а всего лишь мои фантазии. Ее здесь нет. Теперь она осталась лишь в воспоминаниях. Может, мои чувства к ней были лишь отчаянной попыткой избавиться от одиночества, изменить что-то в себе и своей жизни? Она дала мне надежду, но тотчас забрала ее обратно. Не стоит гнаться за призраками.

Оказывается, чувство обиды могут испытывать и взрослые люди. Оно отравляет меня, проникая в глубины сознания и, словно роза на лацкане парадной одежды Сноу, пронзает шипами все, до чего может дотянуться. С того дня я больше не вспоминаю ни о своей подопечной, ни обо всем том, что произошло между нами в Капитолии и в поезде по дороге домой. Пытаюсь собраться с силами и смириться с тем, что моя жизнь снова входит в привычное русло. Я не хочу возвращаться к алкоголю, но мне нужно чем-то заполнять образовавшуюся пустоту — в доме, в комнате, в самом себе. Сердце вновь покрывается коркой льда, а я тем временем пытаюсь отгородиться от мыслей о внешнем мире и заново выстроить вокруг каменную стену. Медленно, с трудом, но мне это удается. В хорошие дни я стараюсь занять себя чем-то — читаю, просматриваю почту, делаю довольно жалкие попытки убраться в комнатах, в плохие — сижу у окна, уставившись в одну точку и держа в руке пустой стакан. В такие минуты мне не нужно ничего — хочу только закрыть глаза и уснуть, избавиться от всех мыслей, что бродят в голове. Внутренний голос больше не подает признаков жизни, и это меня радует: он и так успел добиться своей цели.