Игра на двоих (СИ)

Хеймитча прижимают к стене, меня валят на землю рядом с телом Джаспера. Упираюсь руками в широкие плечи парня, нависшего надо мной, пытаясь сбросить его с себя. Не получается: он моментально перехватывает мои запястья, а другой рукой вытаскивает из кармана нож. Как я ни пытаюсь, сопротивляться его стальной хватке не удается. Мы катаемся по земле: он старается как можно скорее перерезать мне горло, я — избежать встречи с острым лезвием. Убийца все так же крепко держит свою жертву, не давая ей возможности не то что сдвинуться с места, но даже вздохнуть. Я хочу увидеть Хеймитча, убедиться, что с ним все в порядке, но не могу повернуть голову. Хочу позвать его, но из горла вырывается лишь слабый хрип. Клинок в очередной раз проскальзывает в миллиметре от моей шеи, обжигая лицо ледяным прикосновением металла. Увернуться не получается. Чувствую, как что-то горячее стекает вниз по щеке, достигая пересохших губ. Кровь. Стоит мне почувствовать ее соленый вкус, как голова начинает кружиться и мной снова овладевает состояние оцепенения. Почти не сопротивляясь, равнодушно и устало смотрю в глаза своему противнику, будто хочу сказать: „Собираешься убить меня? Давай, я готова. Чего ты ждешь? Зачем медлишь, словно хочешь как можно дольше пытать меня перед неизбежной смертью?“. По телу разливается свинцовая тяжесть. Руки и ноги деревенеют и перестают повиноваться. Силы на исходе. Парень заносит руку с зажатым в ней ножом, намереваясь нанести удар, которого вполне хватит, чтобы убить меня. Делаю еще одну жалкую попытку вырваться, но прострация и усталость берут свое. Прикрываю глаза, готовясь к новой — и, надеюсь, последней — вспышке боли.

Однако ничего не происходит. Более того, внезапно я ощущаю во всем теле странную легкость. Открыв глаза, я недоумении осматриваюсь по сторонам и мгновенно понимаю, что произошло. Помощь ментора оказалась как нельзя кстати. Он наконец разобрался с набросившимися на него парнями и занялся их другом, напавшим на подопечную.

Крепко схватив парня за плечи, Хеймитч оттаскивает его от меня, молниеносным движением отбирает нож и что есть силы прикладывает головой о каменную стену дома. Я молча приподнимаюсь, отползаю в дальний угол и наблюдаю за тем, как ментор исполняет данное мне на днях обещание. Все те же странные мысли теснятся в моей голове. Страх смешивается с восхищением, беспокойство — с безразличием, благодарность — с раздражением. Сейчас, в минуту опасности, нависшей над его подопечной и над ним самим, ментор мало похож на обычного человека. Это дикий зверь — сильный, хитрый, опасный, беспощадный. Он всегда охотник, но никак не добыча. Тот, кто по неосторожности или глупости посмел бросить ему вызов и напасть на него, сам становится его жертвой. Хеймитч кружит по углам, внимательно следя за тем, чтобы никто из противников не остался в живых. Чуть только он замечает, что кто-то пошевелился или попытался подняться, ментор мгновенно оказывается рядом и добивает свою жертву, даже если она уж не в состоянии сопротивляться. Ему не нужно оружие: его сил вполне хватает на то, чтобы без труда разобраться с компанией из четырех мальчишек, способных застать врасплох и победить только с помощью уловки, но никак не силы или владения ножом. Я со смутным удовольствием продолжаю следить за его стремительными и грациозными движениями, за сильными и точными ударами, за мрачной улыбкой и тенью удовлетворения на лице. Вот только что-то в нем, в его поведении не дает мне покоя. Что-то меня настораживает.

Когда он наконец заканчивает свою жестокую месть и оглядывается по сторонам то ли в поисках подопечной, то ли желая убедиться, что все противники повержены, я не решаюсь издать ни звука, чтобы привлечь его внимание. Свет фонаря на перекрестке едва освещает лицо мужчины, но этого вполне достаточно, чтобы я смогла увидеть его глаза, горящие диким огнем безумия. В них почти не осталось ничего человеческого. Это взгляд хищника, который еще не успел очнуться после удачной охоты и вернуться в привычное состояние покоя. Удовлетворенный, насытившийся пролитой кровью, криками ужаса, страхом перед более сильным противником, агонией и, наконец, смертью загнанной в угол добычи. Его вид одновременно пугает и завораживает. По лицу и сжатым в кулаки ладоням стекают тонкие ручейки темно-алой крови, которая влажно блестит в тусклом свете далекого фонаря. Ментор глубоко и тяжело дышит и не выпускает из рук нож.