Игра на двоих (СИ)

Не тратя ни секунды, Хеймитч оглядывается по сторонам, выхватывает у проходящего официанта поднос с парой бокалов вина и, дав мне знак следовать за ним, спешит к столику, за которым сидят наши старые знакомые из числа спонсоров. Десять минут непринужденной беседы, и у нас в руках — миниатюрный кожаный кошелек, полный монет. Еще полчаса, и на Арену прилетает маленький парашют с подарком для трибутов Двенадцатого. Живи, Китнисс. Надо жить. У нас еще много дел.

— Сколько я спала?

— Два дня. Менторы прислали лекарство.

— Что-нибудь случилось за это время?

— Ничего. Все, кто остался в живых, разбежались по Арене.

— Сколько нас осталось?

— Ты, я, Катон, Мирта и Цеп.

— Пять человек.

— Скоро все закончится, — слабо улыбается Пит. В его голосе не слышно даже намека на надежду.

Они говорят и говорят — обмениваются полезной информацией, делятся догадками, стоят планы. И все — о будущем. И ни слова — о прошлом. Иногда Китнисс обрывает себя на полуслове и внимательно смотрит на собеседника. Пит не выдерживает ее взгляда и моментально опускает глаза.

Трибуты проводят весь день на берегу: девушке нужно время, чтобы набраться сил. Она еще слишком слаба, чтобы охотиться, поэтому парень сам добывает еду — ловит несколько мелких рыбешек в реке и собирает съедобные травы — и готовит ужин. Поев, Эвердин осторожно поднимается на ноги и, пошатываясь, идет к реке. Умывается, соскребает с рук запекшуюся кровь, чистит лук и стрелы. Мелларк заливает пылающие угли водой. Никто не произносит ни звука. Между этими двумя чувствуется столь сильное напряжение, что кажется, будто в воздухе вот-вот замелькают электрические разряды.

Наступает ночь. Трибуты скрываются в пещере, бросают на пол куртки и растягиваются на холодных влажных камнях. С потолка капает вода, и Китнисс вынуждена слегка подвинуться к Питу, чтобы не промокнуть. Судя по поджатым губам, подобная перспектива ее отнюдь не радует. Тем не менее, парень не обращает внимания на ее демонстративную отстраненность. Он как ни в чем не бывало улыбается и похлопывает рукой по камню, на котором лежит:

— Ложись рядом, так будет теплее.

Она принимает его предложение, оставив несколько сантиметров между их телами. Оба лежат на спине, уставившись на черный небосвод, едва виднеющийся в просвете между камнями. Играет гимн. Вот уже вторую ночь вместо изображений павших трибутов мы видим лишь герб Капитолия. Погибших нет.

Мрачное молчание прерывают голоса: один — мягкий, с нотками вины, другой — сухой, от которого сквозит холодом и равнодушием.

— Прости.

— За что?

— Я не выполнил обещания. Не спас ее.

— Ты и не должен был.

— Нет. Я поклялся.

— Зачем?

— Потому что она твоя сестра, — отвечает Пит.

«Потому что я хотел сохранить в себе человека», — слышится мне.

— Так это правда? , — Китнисс приподнимается на локте и переводит взгляд на мальчика. — Ну, то, что ты сказал Фликермену?

На какую-то минуту мне кажется, что Организаторы обрушат на их головы каменный потолок пещеры, если он сейчас скажет «нет».

— Да. Это правда.

— Давно?

— С детства. С первого школьного дня.

— Ясно. — Китнисс ложится обратно на камень, и любопытство в ее голосе сменяется мертвым безразличием.

— Поэтому ты спас меня тогда? Кинул мне хлеб?

— Да. Но я был неправ. Надо было подойти. Выйти под дождь, подойти к тебе и…

— А если бы это был какой-нибудь другой умирающий от голода бедняк, ты поступил бы так же? — Китнисс словно не слышит его, задавая все новые и новые вопросы.

Она делает это не из живого интереса, но по необходимости, будто кто-то или что-то диктует ей на ухо, что и когда спросить.

— Наверное, нет.

«Наверное, да». Парень добр всегда и ко всем. Проживает свою жизнь через жизни других и счастлив. Мне, эгоистке, этого не понять.

Утро начинается с голоса Сенеки Крейна, разносящегося долгим эхом по всей Арене.

— Трибуты, внимание! В правилах произошли изменения. Теперь в Игре могут победить двое, если они родом из одного и того же Дистрикта!

Китнисс недоуменно смотрит по сторонам, будучи не в силах поверить, что ей не послышалось. Пит первым приходит в себя, но оставляет сложившуюся ситуацию без комментариев и молча идет готовить завтрак. Коренья, трава, орехи и плоды с ближайших деревьев. Девушка берет горсть темно-синих ягод и, едва взглянув на них, с криком выбрасывает в реку.

— С ума сошел? Это же морник!

Пит непонимающе смотрит на союзницу.

— Он ядовит! Хотел меня отравить?

— Нет! Прости, я не знал. Не разбираюсь в травах.

Еще немного, и у нее начнется паранойя.