Игра на двоих (СИ)

— Нет, Эффи. Удачи ты желаешь всем во время церемонии Жатвы. Это не твои слова, это слова Капитолия. А я бы очень хотела услышать то, что скажешь мне ты сама.

Услышав столь неожиданную просьбу, Эффи на мгновение теряется. Однако она все же выполняет мое желание. Улыбка гаснет, глаза наполняются слезами. Она крепко обнимает меня и тихо, через силу, говорит:

— Ты очень славная девочка, Генриетта. Мне так жаль, что в тот день я вытащила бумажку с твоим именем. Ты не заслужила всего этого. Противно признавать, но Хеймитч выбрал для тебя правильный образ; я бы так не смогла. А теперь у тебя есть шанс. Воспользуйся им, ладно?

В благодарность за искренние слова я обнимаю её в ответ. Эффи выскальзывает из моих объятий и, кивнув стилистам и Хеймитчу, торопливо убегает. Я гадаю, кто попрощается со мной следующим, однако ментор спешит меня порадовать:

— Я и Цинна останемся с тобой до конца: завтра на рассвете стилист поможет тебе одеться, а я, как твой наставник, буду сопровождать тебя в катакомбы, откуда ты попадешь на Арену. Поэтому наши последние советы получишь завтра. А теперь тебе надо отдохнуть.

Перед тем, как я ухожу к себе, Порция на мгновение обнимает меня и говорит:

— Моим трибутом был Джейк, но я много слышала о тебе от Цинны. Мне бы хотелось познакомиться с тобой поближе, но шанс поработать с такой удивительной девушкой выпал моему напарнику. Я рада нашей встрече, Генриетта. И буду счастлива увидеть тебя после Игр. Я верю, ты сможешь победить.

Меня хватает лишь на «спасибо», но Порции этого оказывается достаточно.

— Так, ну хватит, лишние волнения ей ни к чему! — рявкает Хеймитч. — Еще успеете попрощаться, когда начнутся Игры, чтобы она этого не слышала!

На этом мы и расходимся по комнатам.

Час спустя, приняв душ и переодевшись в пижамные штаны и рубашку, я устраиваюсь под одеялом, но сон не приходит. Вместо того, чтобы попытаться забыться хоть на несколько часов, я встаю, подхожу к окну и выглядываю на улицу. Решение приходит мгновенно: мне хочется — пусть и в последний раз — почувствовать себя свободной. Минутой позже я уже иду по коридору, двигаясь на ощупь, чтобы меня не заметили. Подхожу к знакомой стене, нажимаю на выступающий камень. Поднимаюсь по лестнице. Стоит мне оказаться на крыше, как я замечаю темный силуэт на фоне огней ночного Капитолия и понимаю: не только мне не спится этой ночью.

Я подхожу к краю крыши и, глядя на ночной город, спрашиваю:

— Не возражаешь против компании?

— Между прочим, эта «компания» должна уже спать и видеть чудесные сны, — яда в голосе Хеймитча стало еще больше, чем во время тренировок. — Ты в курсе, что усталость на Арене — верный путь к смерти?

— Все равно ничего, кроме кошмаров, я бы этой ночью не увидела. Так что я лишь избавила себя от волнений.

— Найдешь, что ответить. — качает головой ментор.

— Учусь у лучших, — жизнерадостно улыбаюсь я.

Несколько минут мы молчим: я наблюдаю за ночной жизнью Капитолия, а Хеймитч — за мной.

— Почему ты пришла?

— Не смогла уснуть. Захотелось еще раз увидеть тот призрак свободы, что ты показал мне тогда.

— Понравилось, значит?

— Не сравнить с тем, что я вижу в Дистрикте, конечно, но тоже неплохо.

— И что же ты там увидела такого особенного?

— Многое. Нужно знать, где искать, — я вспоминаю наши тренировки и помимо воли тихо посмеиваюсь.

— Поделишься?

Я рассказываю ему о прогулках по лесу, об охоте, о встрече с волком, о том склоне, с которого открывается вид на Дистрикт, — единственном месте, где я чувствую себя свободной от постоянного контроля Капитолия. Завтра начинаются Игры, на которых я, возможно, погибну — так стоит ли волноваться о том, чтобы сохранить в тайне мои развлечения? Тем более, за прошедшие дни ментор успел заслужить доверие, и теперь я уверена, что он не выдаст меня миротворцам. А потому без опаски рассказываю ему почти обо всем.

— И давно ты охотишься?

— Года три-четыре. Сначала вместе с отцом, последнее время все больше сама.

— Ни разу не ловили?

— Нет, к счастью. Миротворцам это невыгодно: сами же и покупают то, что я приношу из леса.

— Смело, ничего не скажешь!

— Когда речь идет о том, чтобы выжить, страх отходит на второй план. А у меня есть те, ради чьей жизни стоит рискнуть.

— Твоя семья, — слова ментора звучат как утверждение. Вдруг, будто осознав что-то очень важное, он резко поворачивается ко мне и почти с ужасом в глазах спрашивает:

— Ты просила вписать свое имя в карточки?

— Не бесплатно.

— О чем ты думала, детка? — в голосе ментора снова чувствуется яд, однако я уже успела понять, что на самом деле за ним скрывается. Беспокойство за подопечную.

— О твоем обещании, — вызывающе отвечаю я.

Судя по его виду, с откровениями пора заканчивать.

— Забыла, что я говорил тебе о любопытстве?

— Нет, просто подумала, что мои вопросы не должны остаться без ответа. Цель оправдывает средства, не так ли? А целей у меня немало.

— Даже не буду спрашивать, какие! — рявкает Хеймитч. Я замолкаю и жду язвительных комментариев в адрес меня и моих поступков, однако ничего подобного не происходит.

Помолчав несколько минут, ментор нерешительно спрашивает: