Игра на двоих (СИ)

И все становится еще хуже. Теперь мы отдаляемся друг от друга вполне осознанно. Я переезжаю в другой отсек, к Китнисс и Джоанне: там по ночам меня не будет тревожить ничто, кроме болезненных вздохов измотанных тренировкой союзниц. Они же заставляют открывать глаза и вставать с постели по утрам, а по вечерам отвлекают разговорами. Мы делимся страхами, кошмарами, надеждами, планами и мечтами. Сближаемся — не настолько, чтобы рисковать собственной жизнью ради друг друга, но достаточно, чтобы чувствовать рядом плечо, на которое всегда можно опереться. Это то, что нужно мне сейчас. Китнисс признаётся, что хочет убить Сноу и покончить с собой: Прим мертва, Пит стал переродком, с Гейлом получается только ругаться.

— Почему не хочешь жить просто так, для себя?

— Я не такая, как ты, — мягко, с ноткой сожаления в голосе отвечает Сойка.

Джоанна с усмешкой смотрит на нас с Эвердин.

— Не обессудьте, девушки, но если я первой доберусь до Президента, живым он от меня не уйдёт.

— Договорились, Мейсон. Привет ему от нас не забудь передать, когда убивать будешь. И помедленнее, помедленнее, чтобы помучился.

— Обязательно, — Джоанна закидывает руки за голову и мечтательно улыбается. — А после поеду в Седьмой. Меня там никто не ждет, но я все равно скучаю. Дом есть дом. Ну, а ты, Роу? Чем займешься после победы?

— Победить бы не мешало для начала, — усмехаюсь я. — А занятие найти не так трудно. Соберу себя по кускам и буду продолжать жить. Этого мне вполне достаточно.

Мой план может показаться странным, но только не Джоанне и Китнисс. Послушать нас со стороны — мы хотим так ничтожно малого, что смысла бороться за это, наверное, нет. Но нам хватает. Капитолий, Арена и гражданская война кардинально меняют не только жизнь, но и приоритеты.

Наутро после первой же ночи, проведенной под одной крышей с девушками, я прихожу в зал и мгновенно понимаю, что Хеймитч заметил мое отсутствие. Теперь, когда он смотрит на меня, серые глаза горят огнем неистовой, мучительной ревности: он не знает, в чьем отсеке я теперь ночую. Ментор исполняет свое обещание и не отпускает меня. Он все время рядом, в двух шагах — уничтожает взглядом любого, с кем заговариваю я и кто обращается ко мне. Под подозрение попадают все, от Гейла до Финника, от Бити до Боггса, от Рубаки до Лео.

Раз в три дня Койн собрание в Штабе: мы внимательно изучаем карты, составляем план действий, пишем сценарий к новым агитроликам, прокладываем путь к Президентскому Дворцу, стараясь задействовать как можно меньше ловушек. Дел много, и все разные, но заканчивается собрание одним и тем же — Хеймитч пререкается с Койн. Дайте только малейший повод, и они сцепятся, словно собаки. Мне особенно неприятны их размолвки, потому что кость, за которую они дерутся — это я.

Но, несмотря ни на что, ментор все еще пытается быть моим защитником — вот та причина, по которой он, словно прилежный ученик в школу, каждый день приходит на тренировки. Прозрение приходит так неожиданно, что я останавливаю свой удар на полпути и на секунду забываю обо всем вокруг. Мне приходится моментально поплатиться за это: реальность в лице стоящей напротив Джоанны больно бьет в лицо. Падаю на колени. Голова кружится, в ушах звенит: Мейсон никогда не жалеет силы.

— Ты в порядке? — где-то справа звучит озабоченный голос склонившегося надо мной Хеймитча.

Вот зачем я здесь. Ментор и Койн не всегда будут рядом; надо уметь защитить себя самой. Сплюнув кровь, поднимаюсь на ноги.

— Продолжаем!

И, так и не взглянув на Эбернети, снова бросаюсь в бой.

К концу третьей недели я чувствую себя как выжатый лимон не только от тренировок, но и от ежедневных выходок Хеймитча. От Йорк и наступающего дня хотя бы понятно, чего ждать, а вот ментор непредсказуем и каждый раз выкидывает что-то новое. Есть, правда, одно-единственное «но», которое еще способно оправдать мужчину. Глядя на него, можно подумать, что он чудовище — ревнует меня ко всем подряд и сжимает в удушающих объятиях,. Но это не так. В такие моменты ментор напоминает утопающего, который готов схватиться за все, что попадется под руку. Я вижу отчаяние в его глазах ничуть не менее ясно, чем он — особое отношение Президента ко мне. Но почему-то, даже понимая, что им движет, я оказываюсь неспособна сжалиться и сделать шаг ему навстречу.

— Что с тобой не так?

— Со мной все нормально, в отличие от тебя.

— Лжешь. Почему ты не веришь мне?

— Я верю.

— Снова лжешь. Зачем ты с этой женщиной?

— Если ты о Койн, то с ней я в безопасности.

— Так вот почему ты тогда захотела быть со мной. Потому что я мог тебя защитить. С тем же успехом могла бы пойти к старику Сноу! Ты вообще любила меня когда-нибудь?!