Игра на двоих (СИ)

Сосредоточившись на собственных мыслях, я не сразу замечаю, что на площади воцарилась тишина. Пришло время предстать перед зрителями, на этот раз — в качестве Победительницы. Звучит гимн. Цезарь вылетает на сцену и приветствует зрителей криками и широкой улыбкой. Нет, мне его не видно, просто за прошедшие годы я часто видела его на экране, а потому знаю все его ужимки наизусть. Толпа разражается аплодисментами, когда на площади появляется группа подготовки. Представив, как помощники стилиста скачут по сцене, кланяются и посылают направо и налево воздушные поцелуи, я нервно смеюсь. Наступает очередь Эффи. Интересно, сколько лет она ждала этого момента? Наслаждайся, Бряк, это и твой праздник тоже. Цинну встречают овациями: несмотря на то, что я стала его первой подопечной, он был великолепен и сумел понравиться и запомниться всем. Следом за ним на сцену поднимается Хеймитч: толпа сходит с ума. Представляю, что сейчас творится в нашем Дистрикте — впервые за последние двадцать два года Двенадцатый победил в Голодных Играх. А кто тренировал трибута и помогал ему в самых критических ситуациях? Правильно, ментор. Сомневаюсь, что по возвращении Хеймитча завалят цветами и задушат в объятиях, но отношение к нему определенно улучшится. До следующего года. Хотя, если в Семьдесят Четвертых Играх наши трибуты погибнут, Эбернети больше не будет одинок в своем изгнании.

Что же, шоу началось и должно продолжаться, несмотря ни на что. Приходит моя очередь: диск поднимает меня на сцену. Яркий свет нещадно бьет в глаза. Крики толпы оглушают. Цезарь приветственно взмахивает рукой и со всех ног спешит ко мне. Сегодня его волосы, брови и губы покрашены в фиолетовый — выглядит ужасно, но все лучше, чем кроваво-красный, который каждую минуту напоминал бы мне об Играх. Хотя я и так сейчас воочию увижу реки крови, так что разницы нет. Фликермен жаждет пообщаться с Победительницей, но тут вмешивается Хеймитч.

— У вас впереди целое интервью, Цезарь, еще успеешь смутить моего трибута своими бестактными вопросами! — притворно возмущается ментор.

Добродушно рассмеявшись, ведущий выпускает меня из цепких объятий и с удобством устраивается на узком диване. Хеймитч мягко подталкивает меня к трону — темно-бордовому бархатному креслу — и, стоит мне сесть, становится позади меня и опирается на его высокую спинку. Как только мы занимаем свои места, начинается основная часть программы — фильм. Свет медленно гаснет, на экране появляется герб Капитолия. Я понимаю, что не готова еще раз пережить все, что произошло на Арене, но выбора у меня нет: нужно набраться сил и сделать вид, будто меня не волнует то, что я вижу. Хочется, как тогда в пещере, свернуться клубочком и закрыть глаза; вместо этого я лишь занимаю более удобное положение на троне, закидываю ногу на ногу и кладу руки на подлокотники, стараясь выглядеть как можно более непринужденно. Пусть и Организаторы, и зрители видят, что меня не так просто вывести из равновесия. На протяжении всего фильма на моем лице не отражается и тени эмоций, но глубоко внутри бушует ураган. Из-за ограничения по времени тем, кто монтирует фильм из видео, полученных с камер наблюдения, приходится выбирать, какую историю стоит показать зрителям. Сегодня это история профи из Дистрикта-12. Звучит абсурдно, но так оно и есть.

Первые полчаса посвящены событиями перед Играми: Жатва, Большой Парад Трибутов, результаты аттестации, интервью. Тренировок, как и следовало ожидать, нет, у Организаторов не было возможности наблюдать за мной в общем зале. Когда на экране появляется изображение участника из Двенадцатого с результатами аттестации навыков над головой, мне кажется, что я совсем не знаю эту девушку с презрительной усмешкой на губах и ледяным взглядом. Смелая. Свободная. Опасная. Такой я предстаю всегда и везде, начиная с Парада и заканчивая последним днем на Арене. Единственное исключение — церемония Жатвы; там, в Дистрикте, я выгляжу вполне безобидно, хоть и отличаюсь от остальных поразительным спокойствием и безразличием к тому, что происходит вокруг.