Игра на двоих (СИ)

Вслед за подготовкой к Играм нам демонстрируют первый день на Арене. Кровавая бойня у Рога изобилия по всех ее ужасающих подробностях. Камеры ни на секунду не оставляют меня в покое. Короткая перебежка до пещеры. Рюкзак на плечах. Острые ножи за поясом. Первый убитый мной трибут. Момент, когда я забираю копье Циркона и скрываюсь в лесу. За весь фильм камеры не показали ни одной моей слабости: ни страданий под кислотным дождем, ни раскаяния после убийства Эмили, ни ранения отравленной стрелой Эсмеральды, ни боли от ударов Джейка. На протяжении тринадцати дней я лишь выслеживаю, охочусь, сражаюсь, убиваю. Бесчувственная. Расчетливая. Жестокая. Вечно хмурый и мрачный воин-одиночка, тот самый образ, который выбрал для меня Хеймитч. В глазах зрителей я — одна из профи, тех машин-убийц из Первого и Второго, которые получают удовольствие не только от победы, но и от самого процесса. Не будь я на Арене — сама бы поверила в собственную жестокость. Почти все убитые трибуты, в чьей смерти прямо или косвенно виновата я, выглядят жертвами, но никак не смертельно опасными противниками. Ту часть, где я обращаюсь к Сенеке, благополучно пропускают. Так и должно быть — незачем зрителям знать об истинных намерениях Организаторов. Фильм заканчивается сценой на вершине скалы, когда я стою на самом краю и вглядываюсь в небо в ожидании планолета. В моем взгляде проскальзывает безумие, губы растягиваются в насмешливой улыбке. Изображение медленно исчезает. И вдруг за кадром слышится голос ведущего, поздравляющего меня с победой, и мой злорадный смех.

На мгновение на площади повисает тишина. Я гадаю: что сделают со мной капитолийцы после всего увиденного? Ни один из моих вариантов не верен — пару секунд спустя меня оглушают крики и аплодисменты. Толпа что-то скандирует, но от шока я не могу разобрать, что именно.

Снова играет гимн; я встаю и, расправив плечи, смотрю прямо перед собой. На сцену выходит сам президент Сноу, а следом за ним — маленькая девочка лет десяти с черной бархатной коробочкой в одной руке; вторую она прячет за спиной. Оба становятся напротив меня; старик открывает футляр и достает серебряную диадему в форме венца, украшенную черными и темно-красными драгоценными камнями. Я с удивлением отмечаю, что у капитолийцев все же имеется хоть какой-то вкус: корона выглядит потрясающе. Президент осторожно берет ее в руки и поворачивается ко мне. Его губы вполне правдиво изображают приветливую улыбку, а ледяной взгляд пронизывает меня насквозь.

— Примите мои поздравления, мисс Роу, — еле слышно произносит он, не сводя с меня глаз.

— Спасибо, — просто отвечаю я.

— Я подумал, что эта диадема прекрасно подойдет к вашему украшению, — заметил он, указав на подвеску.

— Действительно, — по моим губам пробегает слабая улыбка. — У вас хороший вкус, президент Сноу.

— Похвала от столь юной победительницы вдвойне приятна. Этот волк удивительно похож на вас, — шепчет старик, протягивая руку к украшению. — Вы позволите?

— Конечно, — я чувствую, как все тело сковывает холод.

Сноу осторожно касается подвески. Мне кажется, что его длинные тонкие пальцы вот-вот сомкнутся на моей шее, но ничего подобного не происходит: удовлетворив свое любопытство, он переводит взгляд на меня.

— Ваш талисман? — интересуется президент.

— Подарок любимого человека, — собеседник не дает мне как следует обдумать ответ, и я говорю первое, что приходит на ум. Сердце сжимается от страха при мысли, что вездесущий президент знает, кто подарил мне волчонка. Но последние слова Сноу, обращенные ко мне, развеивают мои сомнения.

— Порой любовь и вера родных творят чудеса и помогают обрести смысл жизни, — мечтательно произносит Президент. — Берегите своих близких, мисс Роу. До встречи на банкете.

С этими словами он бросает взгляд поверх моей головы, на ментора, и, коротко кивнув ему, разворачивается и уходит. Девочка на мгновение задерживается: подойдя чуть ближе, она протягивает мне букет красных роз, которые до этого момента прятала за спиной, и дружелюбно улыбается.

— Поздравляю с победой! — ее звонкий, но приятный голосок и детская непосредственность неожиданно вызывают у меня тоску и щемящее чувство в груди.

— Спасибо, — я возвращаю ей улыбку и принимаю подарок.

— Я смотрела Игры от начала до конца. Мне так хотелось, чтобы ты победила! — глаза девочки сверкают.

— Видишь, некоторые наши желания имеют обыкновение сбываться, — отвечаю я.

Кивнув на прощание, девочка уходит вслед за Президентом, который дожидается ее у края помоста. Старик берет внучку за руку, и они вместе уходят со сцены.