Игра на гранях языка

Ученые давно обратили внимание на важность для сознания человека подобных родо-половых ассоциаций. Вот как об этом писал один из крупнейших филологов XX века Роман Якобсон: «Тот факт, что слово «пятница» в некоторых славянских языках – мужского рода, а в других – женского, отражен в фольклорных традициях этих народов, у которых с этим днем связаны различные ритуалы. Известная русская примета о том, что упавший нож предвещает появление мужчины, а упавшая вилка – появление женщины, определяется принадлежностью слова нож к мужскому, а слова вилка к женскому роду. В славянских и других языках, где слово день – мужского рода, а ночь – женского, поэты описывают день как возлюбленного ночи. Русского художника Репина удивило, что немецкие художники изображают грех в виде женщины: он не подумал о том, что слово «грех» в немецком языке – женского рода (die Simde), тогда как в русском – мужского. Точно так же русскому ребенку, читающему немецкие сказки в переводе, было удивительно, что «смерть» – явная женщина (слово, имеющее в русском языке женский грамматический род) – была изображена в виде старика (нем. der Tod – мужского рода)…» (статья «О лингвистических аспектах перевода»).

Наконец, если значение грамматического рода так или иначе ассоциируется с биологическим полом, то очевидно, особое значение данная категория приобретает для людей, которых проблемы пола горячо волнуют – например, феминисток или суфражисток (сторонниц женского равноправия). Время от времени в научно-популярной литературе обостряются дискуссии на тему: правильно ли говорить врач пришла или уважаемый товарищ Иванова – не дань ли это «мужскому» взгляду на мир? Не кроется ли за этими языковыми неудобствами еще каких-нибудь, более существенных подвохов? И опять-таки это может стать предметом языковой игры. Приведем в связи с этим юмористический рассказик М. Зубкова «Особ-статья», имеющий, как нам кажется, не только лингвистическую ценность.