Игра на гранях языка

«Смахнувши
     слезы
           рукавом,
взревел усастый нянь:
              – В кого?»

А вот примеры из других источников:

«…Он упрямо, по-своему повторил:

– Да, я люблю точки над i. Я назову клопа клопом, – клопу клопой…»

(О. Форш. «Сумасшедший корабль»).

«– Да, она развела там борделю! – все более возбуждался молодой человек»

(Е. Попов. «Горы»).

«Значит, диета простая – берете один кокосовый орех, один фисташк и один оливк! И так тридцать дней!»

(А. Арканов, Г. Горин. «Грабеж»).

«– …Вот мой арбуз, он теперь ваш. Бесплатно!

– …Ваше арбузо, между прочим, треснутое, а свой я даже брать не хочу…»

(В. Леви. «Искусство быть другим»).

«Аникеева. Не трогайте макака суматранского, председатель правления!»

(Э. Брагинский, Э. Рязанов. «Гараж»).

«Я сказал:

– А это ваша собака?

Этот парень кивнул:

– Ага. Моя. Это очень ценная собака. Породистая. Испанский такс»

(В. Драгунский. «На Садовой большое движение»).

Обыгрываться может и наличие в русском языке так называемых существительных общего рода (типа сирота, плакса, стерва), а также случаи, когда существительное одного рода используется для обозначения существа другого, «несоответствующего» пола:

«Яичница….А невесте скажи, что она подлец, слышишь, непременно скажи»

(Н.В. Гоголь. «Женитьба»).

«Женщина с усами закурил трубку, и сладкий запах табака «Наш кепстен» внес в мятежную душу Берлаги успокоение»

(И. Ильф, Е. Петров. «Золотой теленок»).

«Дедушка вязала Васе варежки, а бабушка тоже был не последний путаник: он брал почему-то большую суповую ложку и бил папу по лбу»

(А. Арканов. «Про Васю, который был великим путаником…»).

«Манил сатанинский гриб. Эта стерва вылито похож на белый или подберезовик, да только берегись, товарищ: донышко у него непременно будет иметь розоватый оттенок…»

(Е. Попов. «Прекрасность жизни»).

«Но посетил его только сестра-хозяйка: бесшумно сервировал стол и пропал… «Соловей российский, славный птах! – оставшись один, вспомнил Лякин. – Кончено! Теперь ни славный птах, ни серебристый рыб не для тебя, Лякин!..»»

(Д. Иванов, В. Трифонов. «Кум королю»).

«После варенья ты перешла на котлеты и креветки. Солнце мое раскулачила мой холодильник

(Вик. Ерофеев. «Сила лобного места»).

«Ах, пичуга микроскопический,
Бьет, бичует, все гнет свое…»

(А. Вознесенский. «Соловей-зимовщик»).

Весьма популярны родовые трансформации и в живой разговорной речи. Исследователи отмечают здесь наличие таких выражений, как, например: «мне самому один штук достался», «как поживает мой любимый подруг?», «как это она такую чуду пропустила?» и т. п.

Ясно, что подобные отклонения – не только речевое озорство и развлечение, но и определенное «заигрывание» с собеседником. Психологически эти умышленные неправильности нацелены на укрепление отношений (в семье, дружеской компании и т. п.) и подразумевают, как и в предыдущих случаях, некоторый минимум социальной и духовной общности («мы хорошо понимаем друг друга и можем себе позволить чуть больше, чем положено…»).