Игра на гранях языка

«– Кажется, погода испортилась! – сказал слоненок.

– То есть как это испортилась? – возмутился попугай. – Что значит испортилась? Чего это ей ни с того ни с сего брать и портиться?»

(Г. Остер. «Бабушка удава»).

Из других глагольных категорий стоило бы специально остановиться на лице и безличности. Грамматическое лицо выражает отношение ситуации, о которой идет речь в высказывании, к самому акту речи, а точнее, к его участникам. Как известно, 1-е лицо обозначает говорящего («Я вхожу в класс»), 2-е – слушающего, или адресата («Ты входишь в класс»); если же речь идет о ком-то или чем-то «постороннем», не принимающем участия в речевом акте, то употребляется 3-е лицо («Он входит в класс»). Возможности игры здесь заключаются прежде всего в функциональном «переодевании» лица. Это значит, формы лица используются не по своему прямому назначению, а принимают в данном контексте чужие обязанности.

Например, если говорящий повествует о себе в 3-м лице, то в этом уже содержится элемент языковой игры, сопряженный с передачей дополнительных значений. На этом основаны многообразные выражения типа «ваш покорный слуга», «наш брат художник», «автор этих строк» и т. п. Со специальными целями такой прием может применяться и в художественных текстах, в частности, если говорящий хочет охарактеризовать себя со стороны, взглянуть на себя чужими глазами. Так, в следующем диалоге один из персонажей (женщина по имени Марина) говорит о себе в 3-м лице – «эта»:

«Смирновский (отшучивается). Не выйдет, малыш. Я лягу при входе. Ты же не переедешь папочку?

Марина (показывая на себя). Эта? Эта кого хочешь переедет»

(Э. Брагинский, Э. Рязанов. «Гараж»).

Говорящий может использовать в игровых целях и форму 2-го лица. Например, в разговорной речи встречаются случаи, когда человек буквально повторяет обращенную к нему реплику собеседника: «Ты это сделаешь?» – «Сделаешь» (вместо «Сделаю»). В принципе можно считать, что перед нами пародирование типичной диалоговой ситуации, в которой реплики собеседников формально различаются только своей интонацией. Мы ведь привыкли к таким «эхо-ответам», ср.: «Готов?» – «Готов»; «Ладно?» – «Ладно» и т. п. А вот подтверждающая цитата из художественного текста – рассказа А. Кабакова «Love история»:

«– Ты меня любишь? – спросила она.

– Любишь, любишь.

– Правда? – спросила она.

– Правда, правда.

– Я самая-самая? – спросила она.

– Самая, самая, самая».

Игровой можно считать также такую ситуацию, когда говорящий обращает свое высказывание к неодушевленному предмету. Поскольку предмет заведомо не услышит этого обращения и не отреагирует на него, весь речевой акт можно было бы считать искусственным и бессмысленным; но говорящий, очевидно, рассчитывает на какого-то иного слушателя: либо на присутствующих при этом лиц, либо на самого себя (ему нужно выплеснуть свой эмоциональный заряд). Классический образец такого поведения – речь Гаева в чеховском «Вишневом саде», обращенная к шкафу:

«Гаев….Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания».

Еще один случай – использование в речи форм 1-го лица множественного числа со значением совместного действия. «Ну, как мы себя чувствуем?» – интересуется врач при обходе. «Шею брить будем? Височки какие сделаем?» – обращается парикмахер к сидящему в кресле клиенту. «На следующей выходим?» – спрашивает пассажир у человека, стоящего перед ним в проходе. Ясно, что «совместность» тут деланная, фиктивная. По существу же эти формы обозначают действие одного субъекта, только окрашенное толикой вежливости, участливого или заинтересованного отношения со стороны говорящего.

На внутренней противоречивости таких форм основан следующий анекдот – характерный пример языковой игры: