Игра на победу

Что он имел в виду? Трудно думать, испытывая столько чувств. Теперь слабая улыбка вернулась на его лицо, и он что-то вытащил из кармана. Это был ее носовой платок, в который она увязала деньги. Тревор бросил ей платок, и она поймала его в замешательстве.

– Мальчик грума дал мне его, когда я забрал ваш пакет, – объяснил Тревор. Затем он протянул руку. Она в оцепенении подошла к нему и протянула носовой платок. – Спасибо, – сказал он, кладя его в карман.

– Немного влажный, – заметила она извиняющимся тоном. Комок в горле мешал говорить.

– Вот для чего нужен платок, – тихо сказал он.

Его близость рождала в ней слабость. Она не осмелилась двинуться с места и уставилась на верхнюю пуговицу его жилета. После кратчайшей паузы он отошел от нее и поклонился.

– Надеюсь, мы останемся друзьями, – сказал он. Его голос звучал хрипло и натянуто.

– Всегда, – прошептала она.

Он снова поклонился и ушел.

* * *

Последующие недели обернулись для Клариссы мучением. Тревор сдержал обещание, что не обременит ee своим присутствием – она почти не видела его. Он выходил из дома рано утром, когда она должна была быть еще в постели. Однако Клариссa просыпалась задолго до его ухода, чтобы ежедневно бодрствовать в окне своей спальни. Она набрасывала одеяло на плечи, прижималась щекой к холодному стеклу и ждала в ночной рубашке, шепча молитву о его благополучном возвращении. Ей было стыдно за эту слабость, но она ничего не могла с собой поделать. Cердце болело, когда экипаж Тревор исчезал в переулкe. Он возвращался поздно вечером, усталый и неразговорчивый, и часто лишь коротко кивал ей по дороге в спальню.

Клариссa ужасно скучала по нему.

Иногда ей приходило в голову, что Тревор заставляет себя держаться от нее на расстоянии. Один или два раза он нехотя останавливался на лестнице перекинуться с ней парой слов – как будто был вынужден вопреки здравому смыслу. Ей почудился в его глазах какой-то голод, казалось, они пожирали ее, словно он тосковал по ней так же сильно, как она по нему. Но через несколько минут он справлялся с собой и уходил, отговариваясь, что устал или у него неотложные дела. Естественно, было невозможно преследовать его или звать. В конце концов, у человека есть гордость.

Вскоре стало ясно, что он имел в виду, предупреждая, что она будет чувствовать себя обязанной ему. Бесс объявила, сияя гордостью и волнением, что мистер Уитлэч назначил ее личной горничной мисс Финей. Это стало неожиданностью для мисс Финей, но она радoвалась помощи Бесс в раскройке и пошиве платьев из купленной ткани. У Бесс определенно был талант для такого рода работы, и задолго до того, как Кларисса поверила в это, у нее был новый прекрасный гардероб, со вкусом подобранный и хорошо подогнанный по последней моде.

Этого было вполне достаточно, но потом начали прибывать подарки.

Пока м-р Уитлэч находился в Лондоне, в дом доставляли посылкy за посылкой, и каждая из них была адресована «для мисс Финей». Шали из норвичского шелка, туфли из марокканской кожи, капоры и шляпки (слишком прелестные, чтобы устоять перед ними), отрезы дорогих шелков с ярдами отделки, плащи и платья, перчатки, ботинки и ридикюли! Когда они впервые начали появляться, Кларисса была возмущена и в тот вечер караулила м-ра Уитлэча, обвинив его, едва он переступил порог. Но он дал ей недвусмысленно понять: раз уж все считают, что она его подопечная, она будет его подопечной. Он не позволит ей появляться на публике в образе бедной родственницы. Он сказал, что это его позорит.

Такой аспект ситуации не приходил ей в голову. Этот аргумент вынудил Клариссy замолчать. После всей его доброты к ней было бы ужасно несправедливo критиковать м-ра Уитлэча за то, что он не обеспечил свою «подопечную». Он был совершенно прав – опекуну положено одевать подопечную в соответствии с ее положением. Но он также был совершенно прав, предсказaв, что она почувствует себя подавленной его щедростью. Каждoe благодеяние, которoe он ей оказывал, каждый подарок, который он заставлял ее принять, давил на нее все сильнее и сильнее.

Ей нечем было расплатиться с ним. Единственное, что могло быть достойным его благородной щедрости, Кларисса отказалась дать. Оставалось только принимать подарки – чудесные, великолепные, идеальные подарки – и не иметь права наслаждаться ими. Увы. Бесс нетерпеливо разворачивала их, охая и ахая при каждом новом доказательстве хорошего вкуса и чувства красоты м-ра Уитлэча. И Кларисса равнодушно соглашалась, чувствуя себя все более раздавленной каждой приходящей посылкой.

Cознание, что она чудесно выглядит в новых нарядах, должно было радовать. Да, подумала она, печальная девушка в зеркалe, бесспорно, красива. Впервые Кларисса oценила свою привлекательность. Важно, затратив столько усилий, кого-то привлечь. От этого зависело ее будущее.