Игра не для всех. Сталинград

Голова взорвалась болью, перед внутренним взором вспыхнули звезды, а обнаружил я себя лежащим на дне хода сообщения. Пистолета в руке нет… Похвалив себя за привычку цеплять каску, спасшую от более тяжких последствий встречи затылка с прикладом, я не более секунды прихожу в себя. Разворачиваюсь на спину — и едва-едва успеваю скрутиться набок, уходя от укола штыка! Клинок наполовину погрузился в землю, прорезав гимнастерку и кожу на спине — а я рывком наваливаюсь на ствол «маузера», всем весом тела. Карабин вылетает из рук напавшего со спины немца! Я же цепляю его ногу носком левой, потянув на себя, и одновременно бью пяткой правой в колено. Враг падает, я встаю — но трачу драгоценные секунды на то, чтобы найти на земле пистолет. Однако вороненый тэтэшник при слабом свете затухающий ракет нигде не видно, и я не успеваю его найти. Зато успевает вскочить на ноги фриц — и едва ли не с колен прыгает мне в ноги.

Прыжок опрокинул бы меня, если бы за спиной не оказалась земляная стенка — но уперевшись в нее, я сохранил равновесие, и тут же дернул противника в сторону, смещаясь на середину хода сообщения. Немец усилил напор, пытаясь свалить — что же, у него получилось. Вот только перед падением я выставил вперед левую ногу — и, используя инерцию движения противника, перебрасываю его через себя с подбивом левой ноги в пах. Этот бросок у меня как раз очень хорошо шел на тренировках… Кувырок назад, через спину — и я оказываюсь сверху, на грудине фрица. Тот не промах, схватился за рукоять финки, торчащей в моих поясных ножнах — видать разглядел чуть раньше, гад! Но удар кулака вогнал его кадык в горло, и фашисту тут же стало не до ножа — он обоими руками схватился за раздавленную, поломанную гортань, пытаясь сделать хотя бы один вдох. Не смог — а секундой спустя финка глубоко вошла в солнечное сплетение, оборвав муки врага.

В окоп спрыгивает очередной германец. На мою радость, с карабином, а не автоматом или пистолетом. Я успеваю вырвать клинок из тела убитого — но тут же вынужден распластаться на нем: зольдат вскидывает «маузер» и стреляет. Пуля вырывала клок кожи на спине, заставив взвыть от боли и метнуть нож хватом за ручку — на эмоциях, неловко, лишь бы как-то ответить… Финка плашмя ударилась в земляную стенку в стороне от врага, подарив мне лишь единственное мгновение его растерянности. Но оно истекло очень быстро — и ганс принялся сноровисто дергать затвор, переряжая оружие.

Рядом со мной лежит «трехлинейка» убитого ранее бойца. Хватаю ее, едва ли не по тигриному прыгнув к противнику — и за секунду до следующего выстрела бью стволом винтовки по «маузеру», отклонив его в сторону. Пуля прошла мимо — а обратным движением я что есть силы зарядил прикладом в челюсть ганса. Ух, какая отдача, какой удар! Дерево приклада выдержало, а вот челюсть немца — не факт! Она громко клацнула, после чего фриц безжизненным кулем повалился на землю. Четырехгранный штык на удивление легко вошел ему в «солнышко», оборвав жизнь… Вырвав штык, я тут же дослал затвором очередной патрон, после чего огляделся.

Слева только что запустили в небо несколько осветительных ракет, и по-прежнему рокочет «максим», давя огрызающиеся фрицевские расчеты, залегшие в поле. И, судя по голосам трофейного автомата и «мосинок», у позиции пулеметчиков образовался настоящий узел обороны! Между тем, от обоих опорных пунктов также летят густые трассы станковых машингеверов, выкашивая атакующих, а от блиндажа бегут по траншеям все новые бойцы, в том числе и минометчики Косухина.

На моем участке атакующих фрицев вроде нет, но метрах в сорока впереди залегли вражеские пулеметчики. В отличие от расчета «максима» фашисты не имеют укрытия вроде ячейки, их МГ не защищен щитком, а бешеная скорострельность немецкого оружия завязана на обязательной и регулярной смене стволов. Как раз сейчас противник в очередной раз замолчал, меняя накалившийся от плотной стрельбы ствол — и следующая же очередь нашего станкача достала первого номера, уткнувшегося лицом в землю. А второй номер протяжно закричал, схватившись за плечо и широко разевая при крике рот.

С этими порядок.