Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса

«Эта Тень — и есть прославленный Шекспир? Душа века,
Предмет восторгов? Источник наслаждения? Чудо нашей сцены».

Джонсоновская «фигура» стала «тенью», и три вопросительных знака подряд выглядят весьма интригующе. Обращение к читателю, подписанное инициалами издателя, и помещённые в книге стихотворения других поэтов исполнены глубокого преклонения перед Бардом. Что же могут означать эти двусмысленные, загадочные вопросительные знаки?

Что касается гравюры Дройсхута, то этот портрет, формально являющийся единственным, хоть как-то подтверждённым современниками, из-за своих подозрительных странностей недолюбливается шекспировскими биографами, и они предпочитают ему другие, относительно которых нет абсолютно никаких доказательств, что на них действительно запечатлён Шекспир (или Шакспер), но зато изображённые на них неизвестные мужчины безусловно похожи на живых людей того времени. О портретах, когда-то украшавших музейные стены и страницы роскошных шекспировских переизданий и оказавшихся фальсификациями, я уже говорил. Из других наиболее известны так называемые чандосский и графтонский портреты. На графтонском есть надпись, из которой явствует, что изображённому на нём молодому человеку в 1588 году было 24 года, то есть столько же, сколько и Шаксперу. Этого оказалось достаточно, чтобы уже известный нам шекспировед Довер Уилсон поддержал предположение, что на полотне представлен молодой Шекспир. Уилсон писал: «Однако никакого подтверждения этому не существует, и я не прошу читателя верить в подлинность портрета и не хочу даже убеждать в этом. Единственное, что я полагаю, — он помогает забыть стратфордский бюст».

В этом интересном высказывании маститого учёного отметим недовольство существующими реалиями. Он (как и некоторые другие стратфордианские авторитеты) не удовлетворён ни стратфордским бюстом (о его первоначальном варианте он даже не упоминает), ни дройсхутовской гравюрой, так как они не соответствуют его представлению о Шекспире, и поэтому он хотел бы верить в подлинность других портретов, более соответствующих этому представлению, несмотря на отсутствие каких-либо серьёзных оснований. Впрочем, Уилсон пытался какие-то основания всё же найти. Он произвёл измерения, вычислил пропорции частей лица на графтонском портрете и нашёл, что эти пропорции совпадают с соответствующими пропорциями стратфордского бюста (в его настоящем виде!) и дройсхутовской гравюры. Таким образом, несмотря на бросающееся в глаза несходство этих трёх изображений, у них, как утверждал Уилсон, совпадают «пропорции частей лица».

В отличие от Уилсона, некоторые другие шекспироведы не критикуют дройсхутовскую гравюру и даже пытаются «оживить» изображённую на ней «фигуру», воспроизводя увеличенные репродукции отдельных её частей: например одно лицо, но без волос, без воротника и пресловутого кафтана, придающих, как писал А.А. Аникст, «облику Шекспира скованный и одеревенелый вид». Я не говорю уже о всевозможных стилизованных преображениях этого портрета современными художниками-иллюстраторами.