Игра с незнакомцем. Сборник рассказов

Сессия началась в конце мая. Перед экзаменом Ч. назначил консультацию. У него была привычка после разбора вопросов, вызвавших наибольшие сомнения, сообщить студентам предварительные оценки, которые они, судя по всему, получат на экзамене, – всего лишь его мнение, основанное на знании возможностей каждого, – такими же были впоследствии и реальные оценки, чудеса были редки и, кажется, все равно планировались, – нам же оно вполне понятным образом представлялось еще и готовым отношением к человеку. Происходило это так. Когда вопросы какой-нибудь настырной студентки начинали донимать польщенного таким стремлением к истине Ч., он как бы защищаясь, спохватывался и удивлялся: «Ну что вы, Лена, так волнуетесь?.. Получите вы свою законную пятерку!» – «Да… «получу»… Я еще не все признаки разобрала…» – «Успеете, разберете… Все у вас будет нормально». Тут какая-нибудь резвая Галя не удержится и спросит: «А мне что поставите?» Скажет в ответ: «Ну-у… а Галочка вполне заслужила четверку», – ну таким приятным, теплым голосом, что сияющей Галочке хочется прямо тут же зачетку ему подсунуть. И уже посыпалось: «А мне?.. А мне?..» – такие детские голоса с протянутыми руками. И пошло сухое отщелкиванье костяшек на счетах: кому пять, кому четыре, кому три, кому завтра, кому через месяц, а кому пока что в неясности побыть.

Так и у нас было. Оглядывая всех, ощупывая взглядом головы, Ч. в заинтересованной тишине мерно шевелил толстыми губами, как какую-то тихую, но довольно значительную для нас песню пел или отрывок из романа читал, как в литературных чтениях по радио. Вдумчивый педагог, оценщик интеллектуального богатства, Б. Б. он посулил «четыре», а мне «три». Меня дернуло спросить: «А почему вы так уверены, что я получу «три», а не больше?» Конечно, я не хотел, чтобы это прозвучало как вызов, но какое-то нарушение в ходе привычной церемонии все же было. «Посмотрим», – сказал он вполне безучастно, словно давая понять, что не он и не я рассудим, а что-то независимое, вне нас, – некая справедливость, пригодная на спорный случай. Мой случай на экзамене был действительно спорный – это мое искреннее убеждение. Я ответил по билету, решил задачу. Два дополнительных вопроса: на оба ответил. Пауза. Еще вопрос – общий, почти риторический; «наконец-то попался» – его скрытый смысл, который я осознал во время обдумывания. Ноль. Молчание – такое же общее. Ч. словно ждал этого – устало, покорно – и сразу, глядя мимо меня и, вероятно, мимо незримой мне справедливости, сказал: «Придете в следующий раз… Лучше готовьтесь». Вообще-то спорить было не с кем. Я это понял через неделю. Меня упорно не слышали. Тогда же я понял, что мне, скорее всего, предстоит «ходьба» – долгая и изнурительная, как тяжба. И я отложил конспекты в сторону потому еще, что знал эти лекции уже наизусть. Прошел месяц. Следующий мой визит был снова безрезультатен. Вполне возможно, что Ч. мелко куражился, но для меня-то, несмотря на всегдашнюю мелкоту подобных тревог, на этот раз все было крупно. Он спросил меня: «Зачем вы приходите неподготовленным?» Я с трудом подавил в себе смех и ответил как можно проще: «Надо же начинать когда-то ходить». – «Ну-ну, ходите…» – вздохнул, он. «До свидания, товарищ Ну-ну», – сказал я. Точка была поставлена. Больше мы с ним не встречались.

Я не сдал сопромат, но женился. Потом было отчисление и ее бесполезный призыв к борьбе: «Ты не должен был так поступать!» Мои резкие объяснения были и первыми же трещинами на фасаде того самого, вчерне набросанного проекта. А пока реальная квартира – это жизнь втроем, вместе с ее мамой. Мои родители к тому времени совсем перестали меня понимать, да я никогда с ними не советовался…

Я устроился чертежником в проектную контору. Б. Б. вскоре переехал с родителями в Москву. «Вставочки» кончились, и потянулись дни, в которых меня словно не было или было столько много, что я не знал, что мне с собою делать. А дни с ней были ступенями лестницы, ведущей вниз…

Теперь слушайте: счастья не получилось – его здание было нарисовано пестрыми, но не стойкими красками. Что-то было жалкое и невыносимое в наших отношениях, а когда жизнь начала обрастать подробностями, стало еще невыносимее…

Зачем она мне была нужна? И почему именно она? Почему высокая, а не маленькая, почему волосы темные, а не светлые, длинные, а не короткие? Я назвал ее или названия всему дает случайность?

Все оказалось неправдой. Что там пели в магазине? «Стеклянные цветы с улыбкой даришь ты…» Вот-вот. Реальные приметы – они-то как раз все и портят…

Я же ей поставил в вину то, что она очень скоро легла со мною в постель. Она ответила мне: «Как ты можешь такое говорить? Как ты можешь?.. Неужели ты все забыл?.. Ты был тогда такой… такой…» – «Слова подыскиваешь? – спросил я. – Не надо ничего придумывать».