Игра с судьбой. Боярин

- А? - встрепенувшись со сна, воскликнул тот. Увидев, что я сижу, сонно проговорил: - Лекарь сказал, что тебе вставать пока нельзя, боярин. Горшок под кроватью, ежели нужду чуешь.

Обдумав услышанное, я прислушался к внутренним ощущениям. Удивительно, но чувствовал себя в данную минуту не в пример последним дням хорошо. Разве что слегка зудела рана на голове. И хотелось есть. Сейчас я с аппетитом замолотил бы даже то неприглядное месиво из протертых морковки и печенки. Но лучше нормального мяса на ребрышках. И чтобы желтая такая разваристая картошечка. А для полного извращения еще мисочку со сметанкой. Такие детали, как ломти свежего белого хлеба и небольшой стожок всяческой зелени, нарисованные расшалившимся воображением, заставили желудок дико заурчать и обратиться к гвардейцу моим голосом:

- Есть чего-нибудь пожрать? А то кушать очень хочется.

- Так вот же, - Савелий схватил со стола ковшик, - остыло уже. Лекарь наказывал, чтобы ты, боярин, непременно выпил, как проснешься. А то, почитай, скоро сутки не емши.

- Что это? – принюхался я с подозрением, но, уловив аромат куриного бульона, забрал ковшик и с удовольствием принялся поглощать густое варево. Не знаю, что там говорил лекарь, но твердо уверен, что чувство голода свойственно только здоровому организму.

Насытившись, вернулся к тревожным мыслям.

- Надеюсь, того боярина, что в меня стрелял, поймали? – задал провокационный вопрос Савелию, откинувшись на подушку.

Гвардеец удивленно воззрился на меня, затем, мотая головой, произнес:

- Не ведаю о ком ты, Дмитрий Станиславович.

- Что значит, о ком? – удивился я в свою очередь. – В меня кто стрелял?

- Дык, то ж энтот, из молодых стрельцов. По баловству и недоразумению. Им давеча ружьишки выдали, а обучать недосуг. Вот и бахнул по неосторожности.

- Хренасе, по неосторожности, - воскликнул я возмущенно, приподнявшись на локте, - Это что ж получается – я нынче мог глупо сгинуть от шальной пули стрельца-недоучки вместо того, чтобы геройски погибнуть от выстрела предателя боярина?

- Дык, плетей всыпали ужу энтому шалопаю, да в поруб заперли до утра, - словно оправдываясь, пожал плечами гвардеец. – Дите он еще совсем. Не убивать же его?

М-да. Получается, что никто на меня не покушался. Почему же я не почувствовал облегчения от осознания сего факта?

Утром чуть свет проснулся от громких голосов за дверью. Показалось, будто бы Савелий препирается с кем-то. Но сон отпустил меня не окончательно, и, повернувшись на другой бок, снова заснул.

В следующий раз разбудил помощник лекаря, заявив, что требуется осмотреть и перевязать рану. Занимаясь моей головой, мужик то и дело горестно вздыхал и что-то плаксиво бормотал себе под нос. Я сперва отнес его стенания к серьезности раны и даже расстроился. Однако если рана столь серьезна, то почему ею занимается не сам лекарь? И где мой телохранитель? За последние дни как-то привык, что Савелий всегда находился рядом.

- Слышь, мужик, обратился к бородатому медбрату после того, как тот наложил на мою голову свежую повязку, - А где мой тело… В смысле, где Савелий? Почему его нет на месте? И почему меня не навестил Илья?

Бородач как-то странно посмотрел на меня, и его телячьи глаза неожиданно наполнились влагой, готовой вот-вот прорваться через веки.

- Ох, сгубил лихоимец благодетеля Илью Абрамыча, - проговорил, словно провыл он и, быстро семеня, удалился из комнаты.

Ничего не понимая я смотрел на закрывшеюся за мужиком дверь. Что случилось с лекарем? И куда запропастился Савелий? И где мой завтрак?

Пришлось обуться и подняться, отыскивая взглядом кувшин с водой и деревянное корытце, над которым гвардеец сливал мне на руки во время умываний. Ополоснув лицо, вышел из комнаты.

С первого этажа доносились тревожные голоса, среди которых различался бас воеводы. Спустился по крутым ступенькам и первым увидел худого боярина, чей голос был похож на тот, что слышал в первую ночь пребывания в этом сумасшедшем мире. Завидев меня, он зло сощурился и поджал верхнюю губу так, что реденькая бороденка смешно выпятилась вперед.

- Ты уж извини, Дмитрий Станиславович, что оставили тебя, болезного, без присмотра, - обратился ко мне воевода. – Да вишь какая беда приключилась. И как только этот злыдень в княжеские гвардейцы затесался? Ну, уж у нас он за все ответит.

Навет

- Да что случилось-то, Афанасий Егорыч? – не выдержал я.

- Так ты не знаешь ничего! – дошло, наконец, до воеводы. – Гвардеец-то, что Петр Александрович подле тебя оставил, злыднем оказался. Лекаря Илюху нынче ночью зарезал.

- Как зарезал? – вопросил я, окончательно опешив.

- А это ты у Никиты Олеговича спроси, - кивнул воевода на крючконосого. - Кабы не он, неизвестно что еще этот злыдень натворил бы.

Я перевел взгляд на боярина. Тот еще сильнее поджал бороду и процедил сквозь зубы:

- Окружил себя Светлейший невесть кем. В энтой его гвардии почитай одни воры да проходимцы собрались.

Вот это наезд!