Игра с судьбой. Боярин

- Ладно, на том и порешим. Грамоты в приказы уже поутру отпишу. Эх, Дмитрий Станиславович, так и не удалось нам с тобой пообщаться за хмельною чаркой. Ну да вишь сам, какие у нас дела тут. И слободы, порушенные восстанавливать надобно, и новобранцев воинской премудрости обучать. А всяких хозяйских забот оно завсегда выше крыши было. И ведь ни на кого положиться нельзя. Чуть проглядел, и все наперекосяк.

- Да вижу я, Афанасий Егорыч, мотаешься ты, аки белка в колесе. Всего себя на службу Отчизне отдаешь, - поддержал я стенания воеводы. – Оттого и не решаюсь обратиться к тебе с одной просьбишкой.

- Отчего ж? Обращайся, Дмитрий Станиславович. Ежели в моих силах, помогу, - заверил польщенный Афанасий.

- Просьба-то сугубо конфиденциальная, - я покосился на сидящее напротив семейство, слушающее нас с открытыми ртами, - наедине бы нам переговорить.

- А ну, - дал команду хозяин, и домочадцы гуськом покинули трапезную.

- Дело это я, дорогой Афанасий Егорыч, никому другому доверить не могу, а самому теперь недосуг будет. Не дает мне покоя вчерашний выстрел. Вроде бы и все ясно, ан вот свербит меня что-то. А я своему чутью привык доверять. Оно меня, веришь-нет, еще ни разу не подводило.

- Дык что свербит-то?

- Чутье свербит, подозрения, так сказать, гложут. В общем, просьба-то такая. Не мог бы ты, Афанасий Егорыч, выкроить завтра время для проверки службы в Стрелецкой башне.

- Пошто?

- А, чтобы между делом поспрашивать пушкарей да стрельцов, что вчера в башне и на стене рядом были, что они видели в тот момент, когда этот Борька в меня пальнул? Пусть расскажут все, что помнят. Кто куда и с кем шел, кто где стоял, чем занимался.

- Для чего ж такое надобно? – изумленно спросил воевода.

- Не могу пока толком объяснить, но чую, что-то не так с этим выстрелом. И главное, ежели вдруг, что интересное узнаешь, сам ничего не предпринимай. Отправь грамоту лично Петру Александровичу, а он уже распорядится о дальнейшем. Вот такая вот просьбишка у меня, уважаемый Афанасий Егорыч.

Часть 3

И снова дорога

За ночь мрачные тучи рассеялись, а земля покрылась свежим искрящимся снежным покрывалом. Именно в такой солнечный морозный денек меня волею белобрысого алкогения Сэма занесло в этот мир. И ведь всего-то я здесь пару недель, а кажется, будто прошла целая вечность.

Хитрец воевода забыл сообщить мне, что прежде чем отправиться в столицу, мы завернем в имение Жуковских, дабы Алена Митрофановна последний раз посетила могилки батюшки и нянечки. А так как дороги я не знал, то понял, где мы находимся лишь когда, миновав заброшенную деревеньку в три двора, въехали в усадьбу.

Еще одной неожиданностью оказалось то, что руки Савелия были закованы в металлические браслеты, соединенные короткой, в четверть метра, цепью. Я-то думал, что он будет связан обычной веревкой, и намеревался освободить гвардейца сразу, как отъедем от Оскола. Для того специально попросил воеводу, чтобы тот сделал строгое внушение стрельцам подчиняться всем моим приказаниям беспрекословно. Тот удивился такой настойчивой просьбе, но внушение стрельцам сделал.

На прощание Афанасий Егорыч подарил мне саблю в простеньких ножнах, заявив, что хоть и наслышан о моем умении драться жердинами, но негоже боярину отправляться в дорогу совсем без оружия. Подарок я принял с благодарностью. Хоть фехтовальщик я еще тот, но может пригодиться нарубить веточек на костер, или срубить в случае нужды ту же жердину.

По пути я несколько раз обращался к Алене, мол, удобно ли устроилась в повозке, не надо ли чего? Девушка всякий раз благодарила за заботу и отвечала, что ничего не требуется. И ни разу не пригласила для беседы. Даже про мой расцарапанный лоб ничего не спросила. Небось, решила, что свалился где-нибудь пьяный. Я даже слегка обиделся. Впрочем, я же не знал, что мы едем в их родовое имение, а потому ее мысли наверняка были заняты погибшим отцом.

- Стрельцы-молодцы, - окликнул вояк, когда прибыли в усадьбу и я понял, что придется остаться здесь на ночь. – Наказ воеводы во всем подчиняться мне не забыли?

- Как можно, боярин, начал самый молодой, чем-то похожий на Борьку стрелец.

- Молчать! – я строго прервал его и, видя, как вздрогнула и обернулась направляющаяся в дом Алена, сбавил громкость, - Отвечать нужно «так точно, боярин». Понял?

- Понял, боярин, - кивнул тот.

- Вот и ладно. А теперь слушайте внимательно. Он, - мой перст указал на продолжающего сидеть в санях Савелия, - никакой не преступник, а скован был по ложному обвинению лишь для того, чтобы сбить с толку истинного вражину.

- Какого вражину? – перебил меня тот же стрелец.

- Тебя как звать, воин?

- Звать меня Федькой, боярин.

- Так вот слушай, Федька. Какого вражину – то не твоего недалекого ума дело, - оглянувшись, я убедился, что Алена зашла в дом, и заорал прямо в ухо стрельцу: - Понял?!

Тот отскочил, словно отброшенный моим криком, и, вытаращив глаза, заорал в ответ:

- Понял, боярин, понял! - и уже тише добавил: - нешто я совсем непонятливый?