Игра (СИ)

— Гарри! Послушай! Не надо! — Дин побледнел так, что, кажется, еще немного, и он рухнет в обморок. — Я клянусь… Я все тебе объясню.

— Объясни.

Отчего бы и не выслушать сказку? Сказки все любят, и Гарри не исключение. Тем более что пальцы уже сами собой ласкают заветное древко. Хотя Гарри еще толком не знает, какой будет месть.

— Гарри, — несмотря на смертельную бледность, Томас старается быть убедительным. — Поверь. Я… ничего… не хотел. Она… все сама, — несвязный лепет переходит чуть ли не в крик. — Ну поверь! Она сама начала! Пришла и разделась. Даже лифчик сняла… И хотела…

— Хватит!

Почему он все это терпит? И почему же так больно? Ведь он совсем не любил ее. Но ради нее позволил себе забыть о любви.

— Что я должен был, по-твоему, делать… — Томас в ужасе подается назад. — Она хотела. А я…

Гарри наконец-то поднимает лицо.

— А ты ничтожество. Я понимаю.

Ни черта он не понимает, поэтому разглядывает Томаса с интересом. Будто впервые. Как Джинни могла променять его на вот это? И почему?

Томас все еще мямлит, лихорадочно заламывая гладкие руки — слишком нежные для мужчины, и что-то жалко лепечет. Просто трус. Всегда таким был. Гарри смотрит на него в глубокой задумчивости. Его месть умерла, не родившись. Мстить можно только достойному. Но не мараться о грязь.

— Рон, разберись. Закончите здесь без меня, — небрежно роняет он и отворачивается, как будто потерял интерес ко всему. Томас дрожит, все еще не веря, что его пронесло.

Рон возникает в дверях, молча кивает, и Гарри выходит из комнаты. Другу в лицо он старается не смотреть.

— Гарри, — Рон нагоняет его и уже в коридоре, и на плечо сзади ложится уверенная ладонь. Ладонь, которой Гарри привык доверять. — Я не знал, как тебе об этом сказать.

— Рон, все нормально.

Ничего не нормально, и они оба знают об этом.

— Гарри… Прости.

В голосе Рона сплошная растерянность. Гарри понимает: у его друга, и правда, незавидная роль. Но он все-таки должен узнать до конца:

— И давно?

Рон чуть запинается перед тем, как ответить. Как будто это его личный грех:

— Полгода уже, — он замолкает и снова испуганно добавляет: — Гарри, прости.

Его рука цепляется за рукав, как будто друг боится его отпустить. А может, и в самом деле боится.

— Не извиняйся, Рон. Ты мне не изменял. По крайней мере, я на это надеюсь, — Гарри и сам себе удивляется, что еще может пытаться шутить.

В ответ на заведомо неудачную шутку он ждет хотя бы ухмылки, но Рон просто смотрит на него встревоженным взглядом.

— Куда ты теперь? — от пальцев, впившихся в плечо, наверняка останутся синяки.

Гарри с усилием отцепляет от себя его руку, усмехается и чуть пожимает ее. Рон не виноват, что у него такая сестра.

— А что, в моем положении может быть выбор?

Рон понимающе смотрит встревоженными глазами и снова пытается поймать его за рукав:

— Прошу тебя, не делай глупостей. Гарри. Мы как здесь закончим, обещаю, я сразу к тебе.

— Не стоит. Я справлюсь. Проследи тут за всем.

Оторвавшись от Рона, тяжелыми шагами Гарри выходит на крыльцо и достает сигарету. Аппарировать он пока не способен. Сложно сосредоточиться, когда рушится мир.

***

— Поттер… Ты меня слышишь?

В пабе шумно и весело. Наверное, весело. Гарри это мало волнует, потому что огневиски в его голодном желудке жарко спорит с коктейлями и пока побеждает.

— Ты когда успел так нажраться?

Гарри с трудом поднимает голову от стола и смотрит на белобрысую голову мутным непонимающим взглядом. Малфой. Привычно красивый, привычно недостижимый и непривычно растерянный. А еще идеальный. Почему мир так глупо устроен, что все не могут быть такими же идеальными, как и он? Насколько бы всем проще жилось.

— Ты к-красивый, — оповещает Гарри Малфоя, не замечая, как светлые брови изумленно взлетают почти к самой челке. — А я нет, — горестно шепчет он и, сраженный несовершенством мира, обреченно роняет голову вниз, собираясь вздремнуть. Поэтому снова не видит потерянность в серых глазах.

— Совсем свихнулся. Вставай! Слышишь, придурок? Тебе нельзя пить. Ты же главный аврор. Хоть это ты еще понимаешь?

Сильные руки настойчиво теребят его за плечо, и Гарри кивает, в кои-то веки соглашаясь с Малфоем. Пьяный главный аврор — жалкое зрелище. Рогатый главный аврор — еще жальче. Теперь они будут гулять на пару с Патронусом. Двое сохатых.

Все те же самые руки вздергивают его из-за стола как бестолковый мешок.

— Прижмись ко мне, пьянь. И соберись. Аппарируем, — цедит Малфой.

— Прж… Прржаться к тебе? С уддовольств-вием, — Гарри благодарно роняет голову на чужое плечо, пьяным сознанием уловив на виске чуть растерянный выдох.

А дальше — не помнит. Возможно, именно так расщепляются при аппарации.

***

Голова трещит так, что невольно приходят в голову мысли о гильотине. Какое-то время Гарри борется с тяжелыми веками, пытаясь открыть глаза. Он — главный аврор, он обязан выиграть даже эту неравную битву!