Игра (СИ)

Отношения с Люциусом складывались у Гарри очень непросто. Драко, настолько же опьяненный Поттером, как и сам Гарри был опьянен проклятым Малфоем, без долгих разговоров притащил Гарри жить к себе в мэнор, и первое время они были настолько оглушены своей страстью, что просто не замечали вокруг ничего. Зато через пару месяцев, когда в их головах появилась способность хоть что-то соображать, Гарри додумался обратить внимание, что старший Малфой, разумеется, вовсе не рад его появлению. Если Нарцисса хотя бы пыталась напустить на себя приветливый вид, то Люциус, не утруждая себя этикетом, метал в незваного гостя колкие взгляды и едкие фразы, при каждой встрече давая почувствовать себя неотесанным деревенщиной.

Гарри тогда в первый раз заикнулся Драко о своем возвращении обратно на Гриммо. “Хорошо. Если ты хочешь…”, — тихо ответил Малфой, и лицо у него при этом стало таким беспомощным и ранимым, что Гарри мысленно обозвал себя бесчувственным остолопом. Когда Малфой на мгновения переставал быть надменным засранцем и становился таким вот открытым и уязвимым, Гарри готов был ради него сигануть в речку с моста, лишь бы не быть тем негодяем, который причинит ему боль. Утешающе обхватив Малфоя руками за шею, Гарри клятвенно пообещал, что, конечно же, он остается и вообще сделает ради него все что угодно. И уверил себя, что коварный огонек, блеснувший в серых красивых глазах, ему просто почудился.

— А что если он это все-таки из-за меня? — Гарри невольно остановился у старой чугунной ограды, касаясь рукой холодной шершавой поверхности. — Что если я ему так надоел, что он не выходит из комнаты специально, чтобы не видеть меня?

Листья тихо падали под его ноги пестрым ковром, шуршали под тяжелыми каблуками, цеплялись за чугунные завитки. Осень в мэноре решительно вступала в права.

— Я должен поговорить с ним. Пусть они все делают вид, что не происходит вообще ничего, но я просто обязан.

Приняв это решение, Гарри быстрыми шагами, чтобы не передумать, ринулся к Люциусу Малфою, по доброй воле заключившему себя в комнате с тихими надрывными звуками.

— Нам надо поговорить, — произнес он, резко распахивая дверь в музыкальный склеп.

Мелодии старого патефона мгновенно окружили его, наполнив уши низкими надсадными звуками саксофона и фортепиано, а домовой эльф, покачивающийся в такт музыке, испуганно вздрогнул, чуть не выронив из рук очередную пластинку.

— О чем вы хотите со мной говорить, мистер Поттер?

Люциус поднял на него мутный взгляд. Сейчас он представлял собой печальное и в то же время довольно величественное зрелище — правая его рука расслабленно лежала на подлокотнике, а сжатый кулак левой подпирал нахмуренный лоб. Белые волосы свободно струились по плечам на парадную, богато расшитую золотом мантию. Больше всего Люциус Малфой сейчас походил на короля в изгнании, теряющего свои владения шаг за шагом.

— Ну… я, — Гарри смутился и неловко сглотнул, подавив в себе желание вслед за домовиком переступить с ноги на ногу, а то и вовсе исчезнуть.

— Говорите же! — низкий хрипловатый голос прокатился по всему кабинету, и Гарри чуть было не попятился к двери.

В присутствии Люциуса ему всегда было ужасно неловко. А уж в присутствии такого — без привычной насмешливой язвительности — и подавно.

— Я… хотел вам сказать… — Гарри с трудом взял себя в руки, заставляя закончить фразу. — Если мое присутствие вам так в тягость, я, конечно, уеду.

— Конечно… — эхом откликнулся Люциус. — Конечно, — добавил он с глубокой горькой печалью, и Гарри увидел, как его лоб — нет, даже не лоб, а чело — прорезала скорбная морщина между бровей. Гарри, завороженный этой картиной, невольно подумал, что даже в кино или на театральных подмостках не видел таких убедительных королей.

— Конечно! — неожиданно загремел Люциус на всю комнату, сжимая кулак, и музыка из граммофона взметнулась следом за ним. — Ни на секунду не сомневался я, что вы именно так и поступите! И мой сын будет покрыт неизгладимым позором! — выкрикнул он и, чуть приподнявшись с кресла, потряс в воздухе стистнутым кулаком. — Мой сын, согрешивший с простолюдином вне брака! О, Мерлин, за что я дожил до этого дня? — упав обратно в кресло, он закрыл ладонью лицо, и два больших перстня на среднем и указательном пальцах неярко и печально блеснули.

Не особо понимая, что происходит, Гарри перевел растерянный взгляд на домовика, но тот, оттянув руками уши к плечам, завернулся в них и поспешно спрятался за граммофоном.

Люциус сидел, укрывши глаза рукой, не произнося больше ни слова, не шевелясь, и тонкая нежная музыка окутывала всю его фигуру словно посмертной вуалью.

— Ну… при чем тут “вне брака”? — Гарри смущенно замялся. — Я нисколько не против вступить в брак с вашим сыном, — от неловкости Гарри и сам начал строить фразы несколько странно. — Я думал, вы ему ни за что не позволите. А я вовсе не не… — он совсем смешался и замолчал.