Игра в бары

Спейд окончательно вынул сигару изо рта, взглянул на нее с неодобрением и положил в пепельницу. Потом зажмурил глаза и сразу открыл их: теперь они помутнели еще больше.

— Хорош минимум. А максимум? — В слове «максимум» детектив произнес «щ» вместе «с».

— Максимум? Гм! Я боюсь высказать какие–то предположения. Вы решите, что я безумец. И потом, я могу ошибиться.

Спейд с трудом закрыл рот, едва справившись с безвольно отвисшей челюстью, и нетерпеливо потряс головой. В его глазах промелькнуло чувство тревоги. Опираясь на подлокотники кресла, он поднялся на ноги, снова потряс головой, сделал неверный шаг, глухо засмеялся и пробормотал:

— Черт вас побери.

Гутман вскочил, оттолкнув кресло. Его глаза на заплывшем розовом лице казались двумя черными дырочками. Спейд мотал головой из стороны в сторону, пока наконец не отыскал взглядом дверь. Он сделал еще один неуверенный шаг.

— Вилмер! — резко выкрикнул толстяк.

Дверь распахнулась, и вошел парнишка. Спейд сделал третий шаг. Лицо его напряглось и посерело, четвертый шаг он делал на полусогнутых ногах. Затем веки его опустились, и с почти закрытыми глазами он шагнул в пятый раз. Парень выступил вперед, стараясь загородить выход. Правую руку он держал за пазухой, уголки его губ дрожали. Спейд умудрился сделать шестой шаг.

Парень подставил Спейду подножку. Тот упал, а мальчишка быстро подскочил к нему и стукнул пистолетом в висок. Спейд еще силился встать, но следующий удар погрузил его в беспамятство.

Глава 14 « Ла Палома»

На следующий день, в начале седьмого утра, Спейд вышел из лифта перед дверыо своей квартиры и резко остановился: через матовое стекло пробивался свет.

Он тихо и медленно нажал на ручку, стараясь не производить шума. Но та не поддавалась: дверь была заперта. Тогда Спейд достал из кармана связку ключей, осторожно отыскал нужный и, зажав в кулаке остальные, вставил его в замок. Изнутри не доносилось ни звука. Он тихо отпер дверь и вошел.

Эффи Пирайн спала, сидя за столом и опустив голову на руки. Она нацепила на себя два пальто — свое и Спейда. Он сдержал готовый вырватьсЯ смех, прикрыл входную дверь и проследовал в кабинет. Там никого не было. Он вернулся к девушке и положил ей руку на плечо.

Эффи вздрогнула и резко подняла голову, но, увидев Спейда, улыбнулась.

— Наконец–то ты, — зевнула она. — Сколько времени?

— Седьмой час. Что ты здесь делаешь?

— Ты же просил меня остаться до твоего прихода или звонка… О! — Теперь она разглядела круги под его глазами, опухшее лицо и синяк на виске. — Что с тобой?

— Не знаю. То ли упал, то ли меня сбили с ног. Ничего страшного, просто ноет дьявольски. — Он пощупал свою рану. — Я побывал в гостях, меня там чем–то усыпили и нокаутировали. Очнулся я часов через двенадцать на полу в уборной.

Эффи сняла с него шляпу.

— Ужасно, — заметила она. — Надо вызвать врача. Нельзя запускать такую рану.

— Ерунда, она только на вид страшная. — Он прошел к раковине в туалете и намочил платок. — Какие новости?

— Ты отыскал мисс О’Шонесси, Сэм?

— Пока нет. Новости какие?

— Звонили из окружной прокуратуры. Тебя вызывают туда.

— Сам?

— Да. Еще приходил паренек с запиской. Мистер Гутман хотел поговорить с тобой вчера в половине шестого.

— Знаю. Пария я встретил внизу, а с мистером Гутманом уже побеседовал.

— Так это он называл себя «Г», Сэм?

— Да.

— И что же?

— Он желает получить одну вещь, которая, по его мнению, находится у меня. Сперва я утверждал, что располагаю нужной ему информацией. А потом сказал, что он должен подождать пару дней. Тогда он решил, что я его обманываю, и обездвижил меня на десять–двенадцать часов, рассчитывая достать предмет своих вожделений без моей помощи, — Спейд скривился от боли. — Надеюсь, он просчитался. От мисс О’Шонесси поступали известия?

Девушка покачала головой и спросила:

— Это она виновата в случившемся?

— Кое в чем.

— Предмет, который он разыскивает, принадлежит ей?

— Или королю Испании. Милая, у тебя, кажется, есть дядя, преподающий историю в университете?

— Кузен, а что?

— Если посвятить его в секрет четырехсотлетней давности, можно ли будет надеяться, что он до поры до времени не раструбит о нем?

— О да, он порядочный человек.

— Прекрасно. Бери блокнот и ручку.

Она приготовилась писать. Спейд зашагал по комнате, прикладывая к синяку на виске мокрый платок и диктуя секретарше историю мальтийского сокола, услышанную от Гутмана. Он начал с Карла и госпитальеров, однако умолчал о том, что карлисты привезли сокола в Париж. Он указывал работы, на которые ссылался Гутман, немного запинался, вспоминая фамилии, но с грехом пополам воспроизвел их фонетическое подобие. Все прочее он повторил с обстоятельностью специалиста по допросам.

Когда он закончил, девушка закрыла блокнот и улыбнулась.

— Здорово получилось, — сказала она.

— Или здорово, или смешно. Теперь отправляйся к своему кузену и поинтересуйся его мнением относительно достоверности этой истории. И, ради бога, убеди его не болтать.

— Я‑то к нему отправлюсь, — вздохнула она, — а вот ты давай немедленно к врачу.

— Сперва мы позавтракаем.