Игра в четыре руки

Звонок? Уже? Оказывается, учебный день успел пролететь, а я и не заметил. Все, баста! После окончания уроков — вон из головы попаданские проблемы. Ничего, подождут, у нас тут семейное торжество намечается. Надо дать нашему общему мозгу хоть немного отдохнуть, а то ведь так и до крезы недалеко. Помнится, это словечко имело хождение в моей студенческой молодости… Или я опять что-то напутал?

Ох, и тяжела ты, ноша попаданца…

Наконец, семь вечера, семья в сборе. Дед, обе бабушки, пироги, домашний «Наполеон» на взбитом сливочном креме… Как же все это чудесно! Из Карнишиных, правда, только дядя Боря, и тот заехал на минутку, поздравить и передать подарок — диск-гигант «Владимир Высоцкий поет свои песни», экспортный выпуск, «Made in USSR». Женька писает кипятком от восторга, я тоже доволен. Интересно, где это дядя Боря раздобыл такой дефицит, в магазинах ведь не продается?

Удивил дед, преподнесший подарок, от которого мама закатила глаза и опустилась на стул, демонстрируя одновременно и возмущение, и неспособность что-либо предпринять: «С ума сошел, дарить такое ребенку!»

Да-да, тот самый «настоящий мужской подарок», на который намекал отец. ИЖ-18, одностволка 12-го калибра в кожаном чехле. Легкая, надежная, практически неубиваемая. Бабушка сердито поджимала губы, но возражать не пыталась. Несмотря на всю ее властность, спорить с дедом, который что-то вбил себе в голову, пустой номер. Особенно когда дело касается охоты.

Тут имелся нюанс, оценить (а оценив, ужаснуться) который ни она, ни мама не могли. И дед не был бы сам собой, если бы не выкинул что-то подобное. Дело в том, что к «ижаку» прилагался сменный ствол с цевьем. Разборка сего шедевра оружейного искусства была предельно простой: оттягиваешь утопленный в цевье рычаг, отсоединяешь деревянную накладку, потом отстыковываешь ствол, соединенный с казенником массивным стальным выступом-крюком, и все, дело в шляпе, можно убирать части в прилагающийся чехол. Только вот второй, «запасной» (как дед объяснил матери и бабушке) комплект несколько отличался от первого, поскольку был изготовлен под знаменитый патрон 9 «para» и после установки превращал «ижак» в штуцер, предназначенный для охоты на мелких копытных — недаром к стволу сверху была прилажена планка для установки оптики.

Нечто подобное стали выпускать в начале двадцатых голов двадцать первого века серийно, а это был штучный экземпляр, изготовленный по спецзаказу для очень «уважаемого человека» — дед недаром был заслуженным мастером спорта, судьей всесоюзной категории (или как это называется) по стендовой стрельбе. Да еще и занимал почти министерскую должность в госплановской структуре, курирующей титановый и алюминиевый сегменты отечественного цветмета.

С помощью этого подарка дед рассчитывал подогреть интерес моего отца к этому виду охоты — формально-то ружьецо (вместе со сменным нарезным стволом) регистрировалось на него, благо стаж в Охотобществе и связи деда вполне это позволяли.

Если кто не в курсе, этот мощный девятимиллиметровый патрон изначально был создан для армейского автоматического «Люгера 08» в самом начале двадцатого века. Но кроме того, он активно использовался в пистолетах-карабинах на базе того же «Люгера» — для охоты на косуль, оленей и прочую копытную мелочь, вплоть до кабанов. Несколько пачек таких патронов, по полсотни штук, в сером рыхлом картоне, с надписью готическими буквами «Parabellum», прилагались к подарку.

Отец, прекрасно все понявший, прятал ухмылку: если память мне не изменяла, в «прошлый раз» мы расстреляли обе пачки в подмосковной Запрудне, где у дедова родного брата дяди Кости все было схвачено с местными егерями — когда-то Хрущев возил сюда на охоту самого Кастро во время его визита в Москву. Впрочем, мы-то стреляли, по большей части, по банкам.

Вот такой подарочек на день рожденья. Реальные его возможности я быстренько растолковал Женьке, тот проникся. Еще бы, почти что боевое оружие!

Ну а дальше — обязательные расспросы о школе, учебе, секции. Ахи и охи при сообщении о том, что я решил попробовать себя в театральном искусстве, пусть даже и в фехтовальном. И все это — под хриплый баритон Владимира Семеновича, льющийся из динамиков новенькой «Веги».

Ну и дальше: хором, прямо за столом:

— К сожаленью, день рожденья только раз в году!

Герой дня привстает, не выпуская из перемазанных кремом пальцев кусок «Наполеона», раскланивается и подхватывает вместе со всеми:

— …только раз в го-оду!

Спасибо, хоть не «хэппи бездей»…

Суббота, 9 сентября 1978 г.

Ул. Онежская.

Утро. Все непонятно.