Игра в четыре руки

Но все равно — нет. Прав «реципиент», и об этой затее (вообще-то вполне здравой, оружие нам не помешает) лучше пока забыть.

Женька тяжко вздохнул и принялся разбирать ружье. Надо бы чем-то его отвлечь, занять… Вещи уже разобраны, мама приедет еще не скоро — отца отвезли в шестьдесят четвертую больницу, а это далеко, на Нахимовском проспекте. Может, позвонить ребятам, Асту или Миладе? Но у них наверняка своих дел хватает — их встречают, расспрашивают о поездке. Завалиться на диван с книжкой? Можно, конечно… Вот!

«Жень, а Жень… — осторожно подталкиваю альтер эго. — Ты ведь поедешь завтра к отцу. Давай найдем ему что-нибудь новенькое почитать, а то в больнице скука, он наверняка обрадуется».

«Где искать-то? — растерялся парень. — Дома отец все уже перечитал, в книжном магазине ничего приличного не найдешь, да и ехать далеко, на Сокол. Аста разве спросить? Ему мать иногда приносит интересные книжки…»

«Не, к Сереге мы не пойдем, — отметаю его предложение. — Вот что, заглянем-ка мы в библиотеку. Она недалеко, через три дома. Ты ведь там уже был?»

Зачем спрашиваю? Знаю ведь, что так и не удосужился навестить это культурное учреждение — до самого окончания девятого класса, когда семья обменяла квартиру и перебралась с Речного на Войковскую.

«Нет, не был. — Женька помотал головой. — А меня запишут? Я думал, там только взрослые…»

«В любой библиотеке есть детский отдел, — отвечаю. — Только школьный дневник с собой прихвати, могут попросить показать. Ну что, пошли?»

«А какую книгу возьмем? — Альтер эго уже загорелся идеей. — Отцу бы про войну…»

А то я не знаю! Любимое его чтение — Симонов, «Воспоминания и размышления» Жукова, «Семнадцать мгновений весны», «Военный дневник» Гальдера, богомоловский «Момент истины»…

«На месте разберемся, — отвечаю. — Кажется, я знаю, что надо искать».

12 ноября 1978 года

Москва.

Послеобеденные беседы.

Женьку пустили наверх, в отделение, после четырех дня, когда начались положенные по графику посещения больных. А до этого он почти час скучал, ожидая, когда спустится мать — она-то сидела с отцом с самого утра. Его поместили в палату на четверых — правда, две койки были свободны, пациентов с них только-только выписали.

Мать отошла поискать лечащего врача, оставив Женьку с болящим. Тот смотрел на сына виновато, словно прося прощения за то, что испортил тому триумфальное возвращение — с объятиями, расспросами, рассказами, демонстраций сувениров и, конечно, праздничными пирогами. Сам Женька остро это ощущал и тоже чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Нужные слова никак не находились, кроме дежурного «Как себя чувствуешь?» и «Когда выпишут?»

И тут — легкое прикосновение к сознанию, на самом пороге чувствительности: «Уступи на четверть часика, не жадничай…» «Щелк-щелк» — эта процедура, похоже, стала у них рутинной. Женька на секунду опустил голову, а глаза на отца поднял уже Второй, оставив напарнику-реципиенту роль пассивного наблюдателя.

— Помнишь, ты приносил домой книжку Пикуля про полярный конвой? Ее в журнале каком-то печатали, сокращенный вариант?

— «Реквием PQ-17»? — оживился отец. — Как же, конечно помню! Но ты, кажется, ее читать не стал?

— Дурак был потому что, — отвечаю. — Вот, держи, это тебе.

Кладу на одеяло нетолстый томик. Картонная обложка, нехитрый рисунок, изображающий морские волны.

— Вот. Почитай, не пожалеешь…

Книгу мы с альтер эго отыскали в библиотеке, на самой дальней полке. Судя по формуляру, ее брали всего пять-шесть человек. Неудивительно, Маклин в СССР не самый известный писатель… И для отца это новинка, это я знал точно, поскольку сам подсунул ему «Улисса» где-то в начале 90-х. Тогда отец мгновенно проглотил книгу.

Он взял издание, повертел его в руках.

— Странное название. «Корабль его величества» какой-то… Это что, про пиратов?

— Про полярные конвои, как и у Пикуля. Да ты открой, сразу все поймешь. А аббревиатура «Эйч, Эм, Эс» — «Хиз маджести шип» — это стандартное обозначение британского военного корабля.

Отец посмотрел на меня с удивлением.

— А ты, я вижу, подтянул английский…

Он открыл книжку — почему-то в самом конце, — перелистнул еще пару страниц, прищурился, поправил очки — и стал читать вслух:

«…самолет, пикирующий на изготовленную к бою зенитную установку, обречен. Так говорили преподаватели артиллерийского училища на острове Уэйл и, теша собственное тщеславие, доказывали и без того очевидную истину, используя в качестве наглядных пособий зенитные орудия и воссоздавая боевую обстановку. К сожалению, воссоздать пикировщики было невозможно.