Игра в классики

И вот в четверг, на тебе, было что-то около девяти часов вечера. Несколько раньше бывший персонал покинул клинику, хлопнув дверью (иронические улыбки Феррагуто и Куки, которые твердо решили не округлять выходное пособие, так сказать, за вредность), а несколько больных на прощание кричали уходившим: «Собака сдохла, собака сдохла!» — что не помешало им вручить Феррагуто заявление с пятью подписями, в котором они требовали шоколада, вечерних газет и смерти собаки. Остались только новые сотрудники, которые еще не совсем освоились, и Реморино, который чувствовал себя хозяином положения, неустанно повторяя, что все будет великолепно. Радиостанция «Мир» поддерживала спортивный дух жителей Буэнос-Айреса сводками о надвигающейся жаре. Побив в этом смысле все рекорды, можно было потеть в свое удовольствие, и Реморино уже нашел четыре или пять пижам, разбросанных по углам. Вместе с Оливейрой им удалось убедить владельцев надеть их снова, хотя бы штаны. Прежде чем углубиться в покер с Феррагуто и Травелером, доктор Овехеро велел Талите раздать всем лимонад, без всяких опасений, за исключением номеров 6, 18 и 31. У 31-го номера это вызвало слезы, и Талите пришлось дать ей двойную порцию лимонада. Наступило время действовать, как говорится, motu proprio,[540] смерть собаке.

Но как можно было начать эту новую жизнь и сохранять спокойствие, не слишком удивляясь на каждом шагу? Почти без предварительной подготовки, поскольку учебник по психиатрии, приобретенный Траве-лерами в магазине Томаса Пардо, нельзя было назвать необходимой пропедевтической подготовкой. Ни опыта, ни настоящего желания, ничего: поистине человек — это животное, которое приспосабливается даже к тому, к чему он совершенно не приспособлен. Взять, например, морг: Травелер с Оливейрой знать не знали, что это такое, и пожалуйста, во вторник вечером Реморино пришел за ними по указанию доктора Овехеро. На втором этаже только что скончался 56-й номер, этого следовало ожидать, надо помочь санитару и отвлечь номер 31-й, которая находилась во власти телепатических предчувствий. Реморино объяснил им, что прежний персонал постоянно качал права и всегда работал ровно столько, сколько положено, особенно с тех пор как вышел закон о неоплачиваемых сверхурочных, так что другого способа нет, надо всерьез браться за работу, заодно можно получить хорошую практику.

Как странно, что в описи имущества, которую им зачитали в день великой сделки, морг не упоминался ни единым словом. Однако, че, где-то ведь надо держать мертвеца, пока не явятся родственники или муниципалитет не пришлет фургон. Может, он проходил в инвентарной описи как складское помещение, или как зал временного содержания, или как холодильная комната, что-нибудь такое, смягченное, а может, упоминался как один из восьми холодильников. Так или иначе, слово «морг», по мнению Реморино, в документе писать некрасиво. А зачем восемь холодильников? A-а, это… Очередное требование государственного департамента по гигиене, а может, бывший управляющий купил их на торгах, но это как раз не так уж плохо, потому что иногда бывает, их будто ветром надует, как в тот год, когда победил «Сан-Лоренсо» (какой же это был год? Реморино не помнил, но это был год, когда все очки взял «Сан-Лоренсо»), вдруг сразу четверо больных «дали дуба», как косой косило, доложу я вам. Конечно, такое редко бывает, 56-й был уже одной ногой в могиле, тут все понятно. Здесь надо разговаривать потише, чтобы не разбудить всю эту компашку. А ты что тут торчишь в такую поздноту, ну-ка быстро в постель, давай, давай. Парень-то он хороший, посмотрите, так и рвется помочь. По ночам ему нравится разгуливать по коридору, не подумайте, что тут дело в женщинах, с этим вопросом у нас все в порядке. Ему нравится, потому что он сумасшедший, впрочем, как и все мы, если на нас найдет.