Игра в классики на незнакомых планетах

— В смысле, на свадьбу, — влез Горацио.

— Классные были похороны. Веселые. У вас чего-нибудь есть, ребята?

Горацио торопливо полез в карман за самокруткой.

— А если Фортинбрас появится?

— Сплюнь, — скривилась Офелия и вытащила зажигалку. Какое-то время все трое дымили в тишине.

— Знаешь, Офелия, — сказал Гамлет, — моего отца убили.

— Это весь Эльсинор знает, — фыркнула Офелия. — Он всем рассказывает. Каждую ночь выходит на стену Кронборга. Слоняется и стонет. Твой дядя подсыпал ему мышьяк в коньяк... или что-то в этом роде.

— Крысиный яд. В пиво.

— Извини.

У Гамлета зазвонил мобильник.

— Это мама. Спрашивает, где меня носит. Зайду-ка я домой.

— Ага. Прихвати чего-нибудь. Может, пивка...

— Только с крысиным ядом не бери, — сказала Офелия, и оба расхохотались.

Гамлет грустно поднялся со скамейки и ушел, подволакивая ноги.

***

— Застегни, пожалуйста, — попросила Гертруда.

Гамлет подошел к ней и не без труда застегнул на «молнию» ее лицо. Гертруда тряхнула волосами, прикрывая застежку на затылке. С лица сыпалась пудра цвета загара. Из-за густо наложенных под глазами черных теней казалось, что ее взгляд несется на двух вороньих крыльях.

Она была красива.

— Зачем ты это носишь мама? — спросил Гамлет. — Боишься, что люди увидят тебя настоящую? Боишься, что они могут подумать?

— Какое мне дело до того, что подумают люди? — раздраженно отозвалась Гертруда. — Я боюсь, что увижу саму себя. Когда я снимаю лицо на ночь, мне приходится закрывать зеркала. Господи, я стара. Слишком стара для всего этого.

— И вовсе нет, — сказал Гамлет, садясь у ее ног.

— Милый мой, хороший мой сынок, — заулыбалась Гертруда и погладила его по волосам. — Знаешь, в роддоме мне сказали, что у тебя врожденный Эдипов комплекс. Они не хотели, чтоб я забирала тебя домой. Но разве я могла оставить моего мальчика?

— Мама, — сказал Гамлет, — зачем вы убили отца?

Гертруда нахмурилась.

— Ты опять под кайфом?

— Он рассказал мне. Он всем рассказывает. Там, в замке, по ночам...

— Вот трепло. — Гертруда в расстройстве мазнула лаком по пальцу. — Теперь весь Эльсинор будет знать!

— Эльсинор — дыра...

— Посмотри мне в глаза. Опять под кайфом. Гамлет, если ты не прекратишь это, то угодишь в тюрьму.

— Дания — тюрьма, — пожал он плечами.

— Господи, поверить не могу! Этот козел расхаживает по Кронборгу и разбалтывает все о нашей личной жизни! Даже после смерти он не даст мне покоя! Но тебя-то зачем туда понесло?

— Кронборг — единственное место на этом острове, где не слышно, как вы с дядей Клавдием скрипите кроватью...

— Дядя Клавдий — необходимость. — Гертруда закончила красить ногти в рубиновый цвет и подула на них. — Ты мужчина, ты не знаешь, что значит необходимость.

— Бренность, имя тебе — женщина! Мой отец...

— Твой отец хотел, чтоб я оставила тебя в роддоме.

— Но ведь крысиный яд — это ужасно! — с пылом воскликнул Гамлет. Он вскочил и заходил по комнате.

— На самом деле это был отбеливатель, — сообщила Гертруда, роясь в комоде в поисках помады. — Твой отец загнулся от обычного отбеливателя для белья. Ха-ха! Я пошутила, сынок.

— Раньше ты любовников убивала, — вздохнул Гамлет. — Вспомни хоть бедного Йорика. А папу-то зачем?

— Я же сказала, сынок: слишком стара для всего этого. И если ты дальше будешь носиться с этими идеями, дядя Клавдий засадит тебя в психушку.

— Посмотрю я на дядю Клавдия, когда придет Фортинбрас, — предрек Гамлет.

— Хватит уже поминать Фортинбраса! Вот что: мы собираемся в бар. Не хочешь пойти с нами?

— Меня друзья ждут.

— Гамлет, миленький, у тебя же нет друзей.

— Неправда! — крикнул он. — У меня есть Горацио!

— Сынок, помнишь, что говорил доктор насчет воображаемых приятелей?

— Есть у нас что-нибудь выпить? Без отбеливателя?

— Знаешь, Гамлет, — печально сказала Гертруда, — мама тебя очень любит.

Гамлет нашел на кухне картонку с пивом. Она была не распечатана, и он заключил, что бояться нечего.

— Я пошел, — сказал он, остановившись у двери с картонкой под мышкой.

— Куда?

— На улицу.

***

— Я сбежала из дома, — сказала Офелия и закинула ногу на ногу. Все трое сидели на кладбищенской ограде. — Еду в Христианию.

— Круто! — восхитился Горацио. — Поехали вместе.

— Опять, — сказал Гамлет.

— Я стащила денег у отца. Если он меня поймает, — Офелия чиркнула ребром ладони по горлу.

— Конечно, поймает, — сказал Гамлет. Полоний, отец Офелии, был когда-то агентом датской секретной службы. Теперь он работал шофером у дяди Клавдия. — Всегда ловил.

— Вы нехороший, вы нехороший, — обиделась Офелия. Гамлет спрыгнул с ограды и оказался в разверстой могиле. Ругался, пока Горацио, скользя ботинками по расшвырянной земле, не подал ему руку и не вытащил его оттуда.

— Фу, — Гамлет наморщил нос, сев на траву у могилы. — Почему здесь так воняет? Какая-то в державе датской гниль?

— Не, — сказала Офелия. — Просто тут все время могилы раскапывают. Ищут Череп Йорика.

— Что за хрень?

— Вы что, про Череп Йорика не знаете?

— Расскажи, — шепотом попросил Горацио.