Игра в полнолуние

Наконец, за дверью послышались шаги, высокий мужской голос и бурчание телохранителя. Дверь распахнулась, впустив в палату густой запах тушеной капусты. В больнице было время обеда.

– Добрый день, Валерия! Я – Виктор Сергеевич, директор театра классической музыки! – с нескрываемой гордостью провозгласил Пряниш. И добавил тоном школьного завуча:

– Ага! И ты уже тут, Серебрянская! Хотя где должна быть? На ре-пе-ти-ци-и!

– Мы с вами уже прорепетировали сегодня, спасибо большое! – буркнула Майя.

– Ну, ты сама виновата! – они явно говорили о какой-то ссоре. – Ты это… нечего тут мне! И вообще, я к Валерии.

– Здравствуйте, очень рада, – осторожно сказала Лера, вспоминая, что знает о Прянише. Он уже лет десять возглавлял знаменитый театр классической музыки, неоднократно мелькал в телепередачах и на страницах журналов. Так что Лера помнила, как он выглядит: среднего роста, щуплый, с откляченным задом. Чёрные глаза навыкат, кожа смуглая, как у цыгана. Черные волосы, в которых блестели нити седины, он собирал на затылке в хвостик.

– Ну что, Валерия, приступим? – спросил он.

– К чему?

– Ну как же! Могли бы догадаться, – фыркнул Пряниш. – Сыграйте мне что-нибудь, я же должен вас экзаменовать!

Лере показалось это странным, ведь Шерман уже прослушивал её. Даже был подписан. Может быть, именно о таких вещах и говорила Майя, предупреждая, что Пряниш любит оставлять за собой последнее слово?

– Я готова сыграть, – ответила она. – Помогите мне, пожалуйста, сесть за пианино, и переключите звук, чтобы он шёл в колонки.

– Конечно-конечно… – Пряниш стремительно подошел к ней и потянул за руку. От него ощутимо пахнуло перегаром – видимо, после вчерашнего юбилея – и Лера невольно задержала дыхание.

Усевшись за инструмент, она объявила:

– Ференц Лист, «Грёзы любви».

– Что ж, мы все во внимании! – важно сказал Пряниш.

Положив пальцы на клавиши, Лера медленно, глубоко вдохнула, прислушиваясь к отголоскам музыки, звучащим в памяти. Первые аккорды – плавные и торжественные, прокатились по комнате… Она играла и думала о необычной истории любви, из-за которой родился этот всемирно известный ноктюрн. Лист написал его о своей возлюбленной, Каролине Витгенштейн. Из-за любви к нему Каролина бежала из России, потеряв титул и родину. Они мечтали пожениться, но множество препятствий возникло перед этой любовью. Каролина первой не выдержала испытаний судьбы – постриглась в монахини. А вслед за ней и Ференц посвятил религии остаток жизни. Леру всегда трогала эта история, и для себя она хотела любви такой же сильной, непоколебимой. Но – со счастливым концом.

– Вы прекрасно играете, – довольно сказал Пряниш, когда затихли последние звуки ноктюрна. А Майя захлопала, воскликнув:

– Лера, это очень, очень классно! Я тоже обожаю Листа, и мы можем…

– Потом обсудите! – Пряниш оборвал её хозяйским тоном. – Сейчас я должен рассказать Валерии о нашем музыкальном театре. Как вы знаете, это театр с мировой известностью. Поэтому играть в нём – большая честь.

Он неожиданно умолк, завозился. Послышался звук газа, выходящего из-под пластмассовой  пробки, а потом – глубокие, жадные глотки. Пряниш откашлялся и, закрыв бутылку, продолжил:

– Как Прометей дал людям огонь…

– И воду, – невинным тоном добавила Майя.

– Да, и воду, – машинально повторил Пряниш. – Так вот, Валерия, как Прометей дал людям всё нужное, так и наш музыкальный театр стремится, чтобы слушатели могли выбирать. Хотят классическое исполнение – пожалуйста, у нас есть Вейдман и Поляков! Хотят современную инсинуацию, есть Серебрянская!

– Инсинуацию я очень даже могу, – горячо подтвердила Майя.

– И я всегда говорю: мы должны вытягивать себя из болота, как Дон Кихот вытягивал себя за волосы! – с жаром продолжил Пряниш.

– А я за шо? – с жаром воскликнула Майя, сдобрив голос одесским акцентом, таким ядреным, что Лера не выдержала – улыбнулась. Да и то, что напыщенная речь директора была полна ошибок, и веселило, и смущало одновременно. Ей казалось, что каждый ребенок должен знать – за волосы из болота себя вытаскивал Мюнгхаузен, а не Дон Кихот. Да еще этот Прометей с водой, «инсинуация» вместо «интерпретации»…

– Виктор Сергеич, а расскажите еще что-нибудь, – вкрадчиво попросила Майя.

– С тобой я, Серебрянская, после поговорю! – грозно ответил Пряниш. – Ну а с вами, уважаемая Валерия, мы увидимся после вашей выписки. И надеюсь, вы с Майей не будете терять время, как она это любит, а обсудите новый репертуар. Засим откланиваюсь!

И небрежно пожав руку Леры, он вышел из палаты. Чуть стихли его шаги, телохранитель Олег приоткрыл дверь:

– Все живы?

– Пока да, – откликнулась Лера. Пряниш ей не понравился, но она понимала, что с его существованием придется смириться.

– Запасайся бронежилетом, – посоветовал Олег, будто уловив ее мысли. – Май, домой поедем? Тут уже обед несут.

– Оставь нас еще на пару минут, Олежка, – ласково попросила Майя.

Когда дверь закрылась, Лера спросила:

– Олег – твой парень?