Игра в прятки

Кайл слушал, как с брезентового купола стекает вода. В палатке стояла мертвая тишина, пока Делани не выпалила:

— Врачебное заключение — самопроизвольный аборт.

Кайл зацепил ее взгляд своим. В глазах Делани он вдруг увидел то, чего никогда в них раньше не видел, что затруднялся распознать. Злость?

Нет. Вину. И безграничную боль.

У него руки чесались обнять Делани. Но прежде чем они утешат друг друга, ей надо выплеснуть эту давнюю боль. Делани не отводила глаз. Даже выпятила подбородок, побуждая Кайла к… чему?

— И ты не особо расстроилась, потому что меня ненавидела? — ни секунды в это не веря, тихим голосом спросил он.

«Ох, дикарочка. Что, ради всего святого, мне с тобой делать?»

— Пытаешься меня во всем обвинить?

Она судорожно вдохнула, но Кайл не пошевелился. Ради их общего блага он не позволял себе к ней сейчас прикасаться. Помедлив, подтянул штаны, немного отодвинулся и положил кулаки на колени.

— Я думала об… об аборте. Я очень злилась. Злилась на тебя. На себя. Злилась из-за того, что злилась моя семья. Умом я понимала, что это самое практичное решение, самое разумное. Но сердцем… В конце концов я так и не смогла. — Она судорожно сглотнула, поморгала, явно борясь со слезами, и прерывисто прошептала: — Я слишком ее любила, и Бог ее забрал.

Из глаз Делани потекло, потекло…

Черт с ним со всем!

Кайл притянул ее к себе.

— Твоя любовь тут ни при чем, — буркнул он.

Она уткнулась горящим, мокрым от слез лицом ему в шею. У Кайла стеснило горло, когда Делани неуверенно обвила руками его талию, будто опасаясь, что он ее оттолкнет. Потом она усилила хватку.

Он зарылся лицом в ее волосы, крепко закрыл повлажневшие глаза, разделяя с ней горечь утраты.

— Ты имела право сделать все, что сочла бы необходимым для благополучия твоей семьи, — сказал Кайл, нежно поглаживая спину Делани, положившей голову ему на грудь.

— Ты ушел. И я не могла думать ни о чем другом, кроме того, что появится еще один рот, который придется кормить, еще один претендующий на меня человек. Восемнадцать лет каторги, прежде чем… — Она отрывисто рассмеялась. — Ну разве не смешно, что за эгоистичные мысли я виню себя больше, чем за то, что не сумела дать жизнь моему ребенку.

Кайл растопырил пальцы на ее спине. Боже, какая хрупкая Делани на ощупь, какие тонкие у нее косточки. Он до того привык к ее львиному рыку, что каждый раз, дотрагиваясь до нее, вновь с удивлением открывал для себя, что она не из стали.

— Мне до сих пор хочется п-подержать ее на ручках.

Кайл крепко удерживал Делани в своих надежных объятиях, давая ей выплакаться за них обоих.

        * * * * *

Делани выворотилась наизнанку. Наконец-то она призналась Кайлу о ребенке, и на душе полегчало. Да, часть бремени теперь легла на его плечи. Делани уткнулась опухшим лицом ему в грудь — туда, где мерно билось сердце. И позволила себе насладиться ощущением, как его большая рука гладит ее спину поверх футболки. Глаза жгло. Делани зажмурилась и постаралась запомнить его запах, его прикосновения, чтобы позже воскрешать из памяти. Она пошевелилась, и Кайл тут же ее отпустил.

Без его объятий ей стало холодно. Конечно же, он не мог отодвинуться слишком далеко. Палатка была забита до отказа. Кайл сидел так близко, что она чувствовала тепло его тела.

Неожиданно для себя она зевнула.

— Поговори со мной.

— Рассказать тебе сказку?

— М-м-м. Со счастливым концом. Расскажи о своей семье.

— Ладно. Но сначала ляг и закрой глаза. Кошмарный выдался денек, и тебе надо немного отдохнуть.

Свернувшись калачиком, Делани послушно закрыла глаза.

— Рассказывай.

— Мне чертовски повезло. У меня чудесная семья. Мы всегда были близки между собой.

Делани услышала в его голосе улыбку, а через несколько секунд Кайл принялся рассеянно перебирать ее волосы. Ей захотелось замурлыкать.

— Твой отец — вдовец?

— Да. Мне исполнилось семь. А на следующий день мама погибла. По вине пьяного водителя. Боже. Только что вспомнил… Шоколадный праздничный торт с моего дня рождения все еще стоял в холодильнике в день похорон.

— Мне так жаль, — тихо произнесла Делани в воцарившейся тишине. — Извини. Семья не самая веселая тема для разговора?

— Вообще-то, у меня сохранились замечательные воспоминания о маме. Не очень много, зато очень приятные. На мой седьмой день рождения она нарисовала глазурью на торте белые парусники, плывущие по темно-синим волнам, и в результате все гости ходили с синими языками. — Кайл ухмыльнулся. — Мама была удивительной. С удовольствием шила нам костюмы на Хэллоуин, исполняя самые безумные наши пожелания. Постоянно твердила, что нарожала нас одного за другим, чтобы вместе с отцом как можно быстрее преодолеть трудности нашего переходного возраста и мирно наслаждаться старостью.

Он лег и осторожно переместил голову Делани к себе на грудь. Его сердце мерно застучало под ее ухом, ее рука сама собой скользнула на твердый, плоский живот Кайла.

— Она любила вас всех.

— О да. Иначе и быть не могло. Но я никогда не забуду, как сильно она любила отца. Конечно же, в детстве я считал, что все их поцелуи — слюнявые глупости.

— Твой отец не женился повторно?