Игра в Тарот

— Думаешь, мы только тут? Не-а, и те под нами…демократы грёбаные… вчера одного рыжего на рельсы поставил…далеко пойдёт, если… любо дорого… сейчас их час…только там, Саша, конкуренция большая…там такое мочилово будет…ой… не все доживут, ох не все… а здесь… хорошо будет…денег не много, зато надёжно…сейчас надо осадить…так решили…пусть они сначала…вы пока в резерв… на время… потом сгодишься… помни…нас держись…не бросим…время придёт….

Путаная, сбивчивая речь постепенно полностью перешла в нервный храп. Жалостливо звякнула, упавшая па пол допитая бутылка. Отяжелевший от коньяка Пал Палычь наконец-то заснул.

Император-инкогнито медленно, стараясь не скрипнуть, приоткрыл дверь и кого-то тихо позвал. Появился молодой человек в кургузом пиджачишке. Саше сразу стало не по себе как только он встретился со взглядом его белесых близко посаженых рыбьих глаз.

— Да, стареют ветераны — с рыбьими глазами тяжело вздохнул, подобострастно, с любовью, глядя на, уже вовсю храпящего, своего учителя-наставника. — Видать скоро наша очередь придёт, родину любить.

После чего дал знак, и несколько черносотенцев чуть ли не на цыпочках вошли и аккуратно, с почестями, старясь не дышать, чтобы ненароком не побеспокоить, тихонько вынесли Пал Палыча из кабинета.

Дальше закрутилось как в калейдоскопе. Одно слово — стал на рельсы, и сразу же в резерв, ждать своего часа. Кооператив «Теремок». Баклажаны, огурцы… Хозяйственная работа во славу империи. Во искупления греха цареубийства, обязательные регулярные радения в опочивальне императора-инкогнито. Торжественное вручение орденов и присвоение новых званий после…

Мить Митичь, однако, пух, болел. Ноги сгнили, воняли. Запах стоял просто невыносимый. Не помогали никакие присыпки. Двигаться он уже не мог совсем. Сидел на широкой террасе, пил, ругался и проклинал всех и вся за то, что он их всех на ноги поставил, в дело взял, пристроил, а они… Бросили его, предали, обманули, ироды. Отвергли тайно законнорожденного, никем так и не признанного, самого настоящего императора.

Постепенно он становился похожим на гигантский раздувшийся гриб, готовый вот-вот лопнуть. Так что Саше, иногда, казалось, что шампиньёны, разводившиеся в хозяйстве, берут начало от выросшей из него гигантской грибницы, пронзившей своими длинными тонкими отростками родную почву на многие километры вокруг. И что усеявшие сырые своды подвалов грибы, на самом деле — проросшие Мить Митичи, и если бы не хозяйственная необходимость их срезать ещё маленькими, то вызрела бы целая популяция прямых потомков — клонов последнего русского императора-инкогнито, способная, разом лопнув, разлететься по весеннему ветру лёгкими спорами (яко дух святой), заполнив собой всё бескрайнее пространство великой России. И тем — победить.

Но главный продукт хозяйства были гигантские огурцы, которые так любил Мить Митичь, и болезненную, необъяснимую с точки зрения гастрономии, страсть к которым, после долгих упражнений, передал своему любимому адъютанту — Саше.

Их консервировали в огромных стеклянных банках, и одной из обязанностей Саши был их тщательный учёт на складе.

Как-то, стоя перед бесконечной стеной из пыльных склянок, и глядя, как за толстыми гнутыми стеклами плавают огромные, фосфатные, какие-то все кривые, в жёлтых пятнах, невероятно уродливые, пупырчатые огурцы вперемежку с напоминающими водоросли укропными стеблями, он вдруг понял, что они удивительно похожи на чудовищных мутантов, которые он разглядывает вместе с Алхимиком в «зале кукол».

Глава 10. Урок мужества

Николай выплыл из морока, содрогаясь и ещё не веря до конца, что этот, полный немыслимого унижения и низости, кошмар, наконец-то, закончился.

В порыве гнева он так резко развернулся, что Алхимик быстро отшатнулся от него, и в его властных глазах на мгновение метнулась тень беспокойства.

— Что это значит? Вы что… — Николай, был в таком исступление, что никак не мог сформулировать и выразить, переполнявшие его чувства.

— Зара! — требовательно крикнул Алхимик, и рядом с ним, словно откуда-то из воздуха, соткалась молодая восточная женщина, в лёгком шёлковом одеянии, со свечою в руке.

Выставив вперёд свечу, она сдунула что-то с ладони в сторону Николая. К Николаю устремилось небольшое облачко какого-то легчайшего вещества. Пролетая через пламя свечи, пылинки, запалясь, ярко вспыхнули маленьким разноцветным фейверком. И в то же мгновение Николай успокоился. Только что истерзавший его сон, показался настолько далёким, так давно прошедшим, что он был уже и не уверен — а было ли он.