Игра в Тарот

— Я умер? Я был мёртв и воскрес? — спросил он, до конца не понимая, что с ним произошло.

— Ну, если ты сам не уверен, умер ты или нет, то убедить других не составит труда — засмеялась Зара.

— Убедить в чём? — Еуша был в полном недоумении.

— В том, что ты умер и воскрес — мило улыбалась Колдунья.

— Значит, я не умирал?

— Умирал, но не умер до конца — смеялась Зара. — Я успела вовремя остановить смерть. Отнять у смерти можно только то, что ещё живо, но никогда мёртвое. Но грань очень зыбка. Для всех ты её уже перешёл, но не для меня.

— И что теперь? — Еушу начинал бить озноб.

— Теперь пора закончить дело. Осталось убедить, других что ты воскрес — Зара стала необыкновенно серьёзной.

— И как это сделать? Войти в Храм и снова выгнать менял? — Еуша улыбнулся.

— Нет, это слишком опасно. Ты теперь не публичный человек. Вдруг тебя захочет попробовать на прочность какой-нибудь сикарий, и тогда всё рухнет. Что стоит однажды воскресший, если он не сможет воскреснуть ещё раз? — улыбка Зары была обворожительна.

— Но тогда как? — озноб у Еуши усиливался.

— Очень просто, мы покажем тебя твоим разбежавшимся соратникам. Соберём их и представим тебя. Достаточно будет уверить их, ну а они разнесут весть дальше.

— А они поверят?

— Конечно. Ты сам сейчас убедишься — ответила колдунья, пристально смотря на него.

Вдруг светильники за её спиной вспыхнули невероятно ярко, в их ослепительном свете Еуша почувствовал, как всё вокруг закрутилось и поплыло. Незыблемым остался только столб света, в котором стояла, казалось, выросшая до огромных размеров, Зара.

Боясь закружиться и упасть в этом вихре, сотрясавшим ставшее вдруг зыбким пространство, Еуша инстинктивно пал на пол, и на него со всех сторон многократным эхом послышались оглушающие звуки голоса божества, в которого превратилась колдунья:

— Что чувствуешь ты?

Дрожащий, Еуша, заплакал в смятении:

— Богиня, богиня…

Он обхватил свою голову руками и, рыдая, уткнувшись лицом в быстро вертящуюся, ускользающую твердь пола.

Через некоторое время он почувствовал, что вращение замедлилось. Постепенно он набрался смелости подняться. Пошатываясь на трясущихся ногах, он обнаружил себя стоящим всё в том же, совершенно неизменном гроте. Посреди него высился всё тот же, ничуть не изменившийся, каменный саркофаг, с натёкшими лужами вонючего масла вокруг, из которого свешивалось скомканное полотно полога.

Перед ним всё так же, смеясь, восседала Зара, в окружении светильников. Голова у Еуши кружилась. Чувствуя, что он вот-вот упадёт, Еуша буквально упал на скамью.

— Что это было? — пошептал он.

— Помнишь напиток, который ты выпил, когда очнулся. Он подействовал.

— Так это… — он никак не мог подобрать слово.

— Это дурман. Просто дурман, приводящий к специфическим формам опьянения. Мы напоим им твоих апостолов перед встречей с тобой, и они будут уверены, что ты воскрес, стал богом и вознёсся на небо.

— Так это всё обман? Но зачем? Зачем?

— Чтоб сделать тебя богом.

— Но зачем ты делаешь это? Ведь это всё обман!

— Зачем это нужно мне? Видишь ли, есть предание, что мой род ведёт свою родословную от самого Тота. Говорят, что лучшие из лучших учеников нашего Храма встречаются с ним после своей смерти. Вот и я хочу увидеть своего родоначальника. Мы делаем богов, даём веру людям, вот и я льщу себя надеждой, что из тебя получится настоящие божество — легко смеялась Зара.

— Но это же фокусы! Это только иллюзия! Обман — негодовал Еуша.

— Да — учащённо задышав, придвинулась к нему Зара. — Это только иллюзия. Как и всё только иллюзия. Ты должен это понять. Тебе предстоит очень много узнать, научиться. Творя иллюзии, мы творим Мир. Если в сотворённую мной иллюзию поверят, если она овладеет людьми, то она и будет то, что живые называют реальностью.

— Что значит живые? — у Еуши начинала кружиться голова, но уже не от зелья, а от слабости.

— Живые — значит спящие. То, что мы называем жизнью лишь поток иллюзий, сон, над которыми мы не властны. Иногда сон кончается, это и есть смерть.

— А что дальше? Что будет за смертью? И есть ли что за смертью? — спросил, холодея, Еуша.

— Кончается один сон, начинается другой — ответила Зара. — Новый. Когда ты уже не помнишь прежний. Был сон, и он позабыт, всеми, даже тобой. Это и есть смерть. В этом сне ты искал, страдал, создавал себя… раз, и ты всё забыл. Тебя, собственно, и нет. Не было, не было совсем. Сон кончился. Навсегда и без следа.

Еуша молча сидел, потрясённый. Затем тихо спросил:

— Значит всё напрасно?

— Так хочет насылающий на нас сны тиран. Мы зовём его Огонь. Это безжалостный огненный вихрь, сжигающий иллюзии и убивающий нас — ответила Зара. — Он источник наших страданий и мучений. Он хочет, чтобы мы мучились, страдали, искали, любили… и всё забывали, по его мановению, начиная играть новую пьесу ему на забаву. Но есть выход — продолжить наш сон, воплотив его в новую иллюзию, овладевшую многими мечту, и тем создать своё мироздание.

— Но как это возможно? — стонал Еуша.