Игра в Тарот

— Всё дело в грани между окончанием одного сна и началом другого. Тогда есть выбор — или погибнуть в забвении в море огня, или спастись в общей для всех иллюзии. Но эта спасительная иллюзия должна уже присутствовать в старом сне, который кончается. Как знак, как указание на вход в новый сон, твой сон. Так можно выскользнуть от всевластия огненного вихря.

— Мне трудно это понять — как-то отрешённо прошептал он.

— И не пытайся сейчас. Ты всё увидишь, ты всё познаешь. Потом. Я тебе всё покажу — сладко шептала Зара.

— А всё ж таки, что будет со мной, и с теми, что воспримут мой сон?

— Ты будешь помнить себя в своём Храме. Они, приходя к тебе, будут питать твой Храм силой, крепить его, делая недоступным для неистовства бушующего за его стенами огня.

— Какой Храм?

— Храм твоего тела. Ты скоро увидишь, поймёшь. Ощутишь, как будет расти его мощь, его простор, его величие. Мы знаем, как сохранять сон, где его последнее убежище, и как его укрепить. Это был долгий путь ошибок и познания. Сначала мы строили вокруг убежищ огромные стены из камней, но… сохраняют сон не камни, а души желающие его принять. Чем больше душ словишь ты, прельстив своей иллюзией, тем крепче будет твой Храм.

— А они захотят меня принять?

Зара рассмеялась:

— А вот это уже предоставь уже мне. От тебя будет нужна лишь последняя гастроль, явиться ученикам и вознестись при них на небо. Я это всё обеспечу, это дело техники, и, тогда, я смогу доделать то, что не закончил наш Храм.

— Что доделать, что закончить? — прошептал, казалось готовый упасть, Еуша.

— Устройство империи должно быть совершенно. Проекция идеала на земле должна не иметь изъянов. Именно в этом мы видим нашу цель, именно ради этого мы и живём. Было время, когда мы считали, что можно огородиться от мира, построив блистающие царство порядка на клочке земли. Мы думали, что превосходство в знаниях позволит нам вечно возвышаться над остальным миром, погрязшим в невежестве и тьме. Вот тогда мы и изгоняли из своих пределов больных и сумасшедших, объединяя их в религиозные секты и направляя несчастных за наши границы, в пустыню. Так и родился твой народ и вера. Но, оказалось, что порядок невозможен лишь на части земли. Пока мы тешили себя своим величием, за нашими пределами нашлись силы, сумевшие нас превзойти. Порядок может быть или везде, или нигде. Увы, поэтому Империя, а не наше царство, есть то, во что мы вкладываем смысл сейчас. Империя несёт порядок, одухотворённый нами, во все пределы Эйкумены, и, служа ему, мы должны исправить наши прежние ошибки. Одна из них — вы, потомки изгнанных. Ваши предки ушли, как мы и хотели, но империя, расширяясь, снова настигла вас. Ну, а теперь некуда направлять больных, ведь Империя всюду. Их можно пристроить только под землю. Пусть они идут в погребальные катакомбы, хоронить своих и чужих мертвецов, веря не в жизнь до смерти (какая у несчастных жизнь?), а в жизнь после смерти.

— Ну, разве в это поверят? Невозможно чтобы в это поверили все — вид Еуши был ужасен.

— А всех и не надо. И загнанных в пещеры убогих будет достаточно, чтобы твой сон длился вечно. Увы, что поделать, все должности Богов уже расхватаны, так что я на самом деле делаю тебе очень большое одолжение, найдя это место — было не понятно, то ли колдунья смеётся, то ли гордиться своим великодушием.

— А что будет со мной потом, после того как я вознесусь? — Еуша был потерян.

— С тобой? Я же уже говорила — ты станешь богом и обретёшь вечность — тяжело дышащая, Зара придвинулась так близко, что стали видны только её огромные сверкающие глаза.

Он потонул и растворился в их бездонной глубине. Медленно вплыв в непроглядную черноту этих глаз, он зачарованно увидел, что их безбрежное пространство наполнено сложной игрой многочисленных бликов и смутных теней. Вглядываясь и проникая всё глубже и глубже в этот разверзнувшейся перед ним, казавшимся сладостно бесконечным, омут, он вдруг увидел, что зыбкие тени, постепенно скручиваясь в самом центре его, приобретают образ лица молодого человека. Скоро перед ним отчётливо предстал незнакомец, пристально смотрящий прямо на него, окружённый клубящимися сгустками бесформенного тумана, которые, постепенно твердея, приобретали форму предметов. Первым соткался стол, за которым и сидел незнакомец. Потом за его головой появились резные узоры спинки высокого старинного кресла. Ещё через мгновение, выплыло стоящее рядом со столом зеркало. И, вдруг, её потускневшая от времени амальгама сверкнула ярким бликом, отразившимся от свечи, которую подняла над столом Зара, и Николай, очнувшись, понял, что это он увидел собственное отражение в блестящем зрачке колдуньи.

Глава 13. Столб и утверждение истины (I)

— И все в это поверили? — в каком-то ознобе спросил Николай.

— Ну не все, но поверили, конечно — ответил Алхимик, положив свою руку на плечо благодарно склонившейся колдуньи

— А Вы неплохо сохранились, или это тоже только иллюзия? — Николай попытался шутить.