Игра во всё

А еще были у меня в детстве собаки. Это еще тогда, когда я у бабушки жил в Костычах. По три, по четыре собаки. Самые обычные бродячие псы. Дворняжные из дворняжных. Я собирал их по окрестностям и на веревке приводил в наш двор. Бабушка мне говорила: «Что ты их мучаешь? Отпусти ты их, пусть себе бегают, где хотят». А я их на веревке приводил в наш небольшой двор, чтобы накормить. Мне жалко было, что они такие голодные, никто их не кормит. Люди хорошо едят, а им еды всегда не хватает. Они убегали; бабушка им помогала убегать: веревку перерезала. А я их опять приводил. Полный двор был бездомных собак. Я их кормил, даже яйца брал из-под кур. У бабушки были куры, и вот какая-нибудь курица снесет яйцо, а я его достану из курятника и этим бродячим собакам отдаю. Лакомство для них наивысшего сорта. Вылизывали почти мгновенно, досуха вылизывали скорлупу. Из всей этой бездомной лохматой команды особенно хорошо помню двух: Джека и Стрелку. Потом куда-то убежали. Своя жизнь, свои дела, свои заботы.

* * *

Не могу сказать, что с друзьями быстро находил общий язык. Друзья считали, что я очень сложный. Непростой паренек, с каким-то своим, не очень понятным отношением ко всему. Хотели, чтобы было проще. Например, все, как подорванные, играли в карты. Самой популярной из карточных игр был «козел». Какой такой «козел», я до сих пор не понимаю. Зачем и за что десятка бьет валета? Да еще с таким азартом, словно внезапно одерживается крупная победа в жизни.

Играли у нас в карты действительно очень азартно. За некий «мухлеж», о котором я тоже не знаю, что это такое, могли и по лицу ударить. А надо мной посмеивались, подтрунивали, что я ничего не понимаю в такой захватывающей, но очень простой вещи, как «козел». В «дурака» я еще знал, как играть, а как в эту самую популярную игру в Октябрьске, не мог постичь. Наверное, потому, что просто неинтересно было. И даже потом, когда уже был молодым артистом и поехал с МХАТом на гастроли в Самарканд, – то же самое. В Самарканде ребята с большим вдохновением играли в покер и в преферанс, где на бумаге расчерчивают какую-то «пульку», а в «пульку» записывают какие-то очки. И опять сражение за столом в карты не захватывало меня. Ребята с упоением режутся в кромешном табачном дыму, а мне это кажется скучным. Как математика, с которой у меня еще в школе сложились сложные отношения, то есть просто никаких отношений. И с физикой.

Зато мама научила меня играть в шахматы. Она в них отлично играла. Она показала мне, как ходят фигуры и на какие клетки надо их ставить, чтобы король противника попал в безвыходное состояние мата. Сначала я сам через три хода попадал в состояние «детского мата», а после игра стала усложняться, и я уже не так быстро вынужден был признавать себя побежденным. Маму я ни разу не обыграл, но зато во втором классе выиграл партию у директора школы. Сейчас восстановить эту победоносную партию я не могу, но как бы вижу восторженно-удивленное выражение своего лица. Директор школы великолепно играл в шахматы! И вот я у него каким-то образом выиграл. Значит, буду я когда-нибудь великий шахматист? Как Таль или Ботвинник!

Стал, как известно, я тем, кем стал, а тогда около подъезда нашего дома стоял стол, и на нем по вечерам играли в древнеиндийскую игру различными фигурами на шестидесяти четырех клетках. Белые всегда начинают, но не всегда выигрывают. «Козел», конечно, популярней, козлы – они всегда популярней, и не только карточные. Но и шахматам люди разных возрастов и профессий посвящали много свободного времени. Особенно по вечерам, после работы. Солнце уже на закат, а люди разыгрывают, предположим, древнеиндийский гамбит. В Москве, я знаю, играли на бульварах, с шахматными часами. А у нас играли около подъезда, без часов. Сейчас своих детей пытаюсь к шахматам приобщить, но не очень получается. Наверное, потому что компьютерный век, совсем другие игры. А еще говорят, компьютер не обыграешь.

Что еще вспомнить из моих детских забав и ребяческих игр?

Кораблики, вырезанные из коры, с бумажными парусами. Мы их отправляли в плаванье по весенним ручьям, и плыли они наперекор всем бурям и ненастьям наперегонки, и застревали в льдинах, но выбирались и доплывали почти до Волги… А в лото играли значительно выше уровня реки: на чердаке нашего пятиэтажного дома. Приносили ящики из магазина и, сидя на этих ящиках, с упоением резались в лото. Проигравший выпивал стакан воды. Или несколько стаканов воды. Или литра три. Пить уже невозможно, а все равно пьешь: ты же проиграл. На том чердаке мы еще не знали, что пройдут годы – и пропаганда питья воды в значительном количестве достигнет очень высокого уровня. Это необходимо для очистки организма от всяких вредных веществ. Может, говорят, и мозг очистить, да еще так, что в нем просто ничего не останется. Но это крайний случай. Редкость. Сегодня у людей в голове столько мусора, что сколько воды ни выпей, а весь мусор выгнать вряд ли удастся.