Играл на флейте гармонист

«Кто и когда узнает, что здесь лежат останки профессора-физика? — подумал Аполлон Иванович, — и кто и когда узнает, что жил здесь когда-то он с Ботей…»

С утра они заготовили на берегу реки длинные ивовые ветки и замочили их в воде. Ботя оказался практичным и умелым строителем плота, как будто всю жизнь только тем и занимался, что строил плоты без пилы, топора и гвоздей. На всю работу по изготовлению плота у них ушел почти месяц — большую часть времени заняли длинные переходы к реке и обратно. Постоянно ночевать у реки в шалаше не было смысла из-за потребности добывать что-то съестное, а все запасы еды оставались в избушке.

«Торжественный» спуск плота состоялся, когда птицы прекратили пение, усевшись в гнездах. Плот держал одного человека сносно, но под двумя сильно подтапливался, чем расстроил Аполлона Ивановича, тайно мечтавшего уплыть от этих дебрей вдвоем с Ботей. А Ботя в период сооружения плота был весьма угрюм и в разговоры об отплытии старался не вступать — наверное, понимал, что три больших ствола их двоих не выдержат, а вязать больше из-за уменьшения надежности не стоит.

Большая вода ушла, река вернулась в свое русло, и похоже, день отплытия мог быть назначен в ближайшее время. Аполлон Иванович и Ботя понимали, что расставание будет нелегким — они опять останутся одни и скорей всего друг друга более никогда не увидят. Это их угнетало даже больше, чем предстоящие трудности и невзгоды одиночества. Ботя выделил Аполлону Ивановичу немного еды из их скудного запаса, устроил ему на плоту из коряги что-то вроде сидения и после коротких объятий оттолкнул плот с Аполлон Ивановичем от берега. Плот медленно отошел от каменной косы и, потихоньку набирая ход, удалялся от оставшегося на берегу Боти. Они долго смотрели друг на друга, пока плот, уже будучи на середине реки, не скрылся за ее поворотом.

* * *

Венера Петровна после встречи с Сан Санычем затихла, потухла, как бы сказали окружающие. Она машинально ходила в институт, машинально что-то делала по хозяйству. Сослуживцы первыми забили тревогу из-за безразличия к работе, появившееся у Венеры Петровны. Ряд экспериментов был остановлен. Уже и руководство института обсуждало состояние Венеры Петровны, уже появились слухи о ее каком-то нервном заболевании, уже обсуждались предложения перевести ее на менее ответственную должность. Директор, помня об ее высоком покровителе, долго, более месяца, не предпринимал никаких действий. Однако надо было что-то делать, и руководство решилось обратиться в Министерство с просьбой разобраться в работе лаборатории, которой руководила Венера Петровна. Комиссия Министерства однозначно сделала вывод о несоответствии Венеры Петровны занимаемой должности. На основании акта проверки ее перевели на должность простого лаборанта, что ее нисколько не возмутило и никоим образом не обеспокоило. Недели через три после этого случая Венера Петровна вообще перестала ходить в институт. Она целыми днями лежала на диване, и ее пустые глаза, обращенные в потолок, казалось, ничего не видят, всего лишь изображают бодрствование. Она вспоминала свою молодость и всю прожитую жизнь, и ей уже ничего не было нужно, кроме этих грез наяву.

* * *

Родилась Венера Петровна в большом городе в семье интеллигентных ученых, занимающихся в те времена еще новой наукой — генетикой. С детства ее окружали талантливые люди, одержимые какой-то великой идеей — осчастливить своими открытиями все человечество. Научное руководство к этим новым веяньям среди ученой молодежи относилось снисходительно — не очень-то поощряя их занятия, но и не мешая молодежи экспериментировать. А среди старейшин научных кругов эти молодежные веянья вообще не замечались. В те времена в науке превалировали идеологически выверенные направления. Правительственная идеология разрабатывалась и повсеместно внедрялась опытными администраторами, знающими запросы трудящихся масс до самых мелочей и, как тогда говорилось во всеуслышание, до самых мелких винтиков. Венера Петровна как-то сразу правильно чувствовала эти идеологические установки. Уже в школе она была передовой заводилой во всех делах, одобренных руководством. В этих делах ее постоянно окружали друзья и подруги, и чем старше она становилась, тем больше друзей и знакомых крутилось вокруг нее. Мероприятия по повышению активности молодежи, изучению теоретических основ, развитию выверенных направлений занимали все ее свободное время. Родители иногда как-то настороженно относились к ее активности в общественных делах, но, полагая, что девочка должна гармонично развиваться, не вмешивались в ее молодую жизнь. Уже в старших классах она считалась признанным лидером, и без нее не обходилось ни одно общественное движение и действие не только в школе, а даже в целом микрорайоне, где она проживала с родителями. Мальчики и юноши ее не интересовали, за исключением их участия в общественных делах.