Играл на флейте гармонист

Тем временем идеология постепенно совершенствовалась. Официально считалось, что многообразие полезно, но только в ограниченном виде. Старейшины в руководстве стали настороженно относиться к новациям и уже не считали множественность идей и мнений благом для общества. В связи с этим принимались решения, правильно ориентирующие различные общественные круги в своих направлениях развития и совершенствования. Молодежь сориентировали на исправление искривлений в науке, и молодежь правильно поняла свои задачи. Скоропостижно организовывались летучие отряды «Идущих первыми». В быту их сокращенно обзывали «Идперами». Венера Петровна как обычно оказалась в первых рядах. «Идперы» выявляли искривления, и искривленцы оперативно выселялись на определенные Правительством километры. В те далекие времена зоны перевоспитания еще не пользовались такой популярностью у органов, как сейчас. «Идперы» маршировали и распевали свою патриотическую песню:

— Позвала нас всех страна,
Наша сила ей нужна.
Жизнь свою мы ей дадим,
Никого не пощадим!

Отряды множились. Движение нарастало. Появились первые значительные результаты. Искривленцы выселялись уже не поодиночке, а целыми антиправительственными группами. Всюду, куда только не пытался обыватель скрыться от «Идперов», они появлялись неотвратимо и внезапно и, как правило, для выполнения плана выявления искривленцев задерживались и выселялись не прямые искривленцы, а потенциальные, готовые когда-нибудь искривиться в будущем. Месяцев через пять от начала борьбы с искривленцами в высших кругах озаботились резким падением численности населения в местах действия «Идперов». Правительству пришлось принять отдельное Постановление — «О неправильном перебдении на местах». Часть «Идперов» была преобразована в движение «Неперебденцев», и через некоторое время «Неперебденцы» уравновесили «Идперов», и общество на время успокоилось.

Родители Венеры Петровны попали под первую волну движения «Идперов» и оказались в глухой деревушке за границами города километров в ста от него, но им повезло, и через полгода «Неперебденцы» изменили их статус. Родители возвратились, но не к себе домой, а в небольшой городишко на какой-то комбинат по переработке сельхозпродуктов. Негласно считалось, что бывший искривленец в потенции всегда может неожиданно для общества искривиться.

У Венеры Петровны в связи с «приключениями» родителей возникли некоторые трудности, но руководство движением, учитывая ее активность и безупречное служение, никаких особых мер по отношению к ней не приняло, так только небольшой пустячный акт ей все-таки пришлось испытать — учеба в престижных вузах ей не позволялась. На первом курсе зоологического факультета она как-то незаметно для себя увлеклась, как шутили тогда студенты, тараканами. В те годы энтомологи весьма почитались в обществе, хотя всеобщее увлечение насекомыми Правительством не одобрялось, но молодежь каким-то внутренним чувством угадывала, что за энтомологами есть будущее и их влияние на общество и на природу вещей, на философское понимание всеобщего смысла со временем будет расти и расти. Постепенно это увлечение насекомыми сошло на нет, в обществе появились новые тенденции, но Венера Петровна энтомологии уже не изменила.

Отношения с родителями как-то сами собой наладились. Они стали общаться чаще, Венера Петровна почти все каникулы проводила у родителей в их небольшом городке. Особенно беззаботными оказывались жаркие, тихие дни середины лета, когда можно было неподвижно лежать на чистейшей песчаной отмели на берегу маленькой речки, и казалось, что лежишь в одиночестве на всем белом свете и нет вокруг никаких забот и тревог, и так может длиться долго-долго, целую вечность.

* * *

Венера Петровна уже третий день не покидала свою квартиру. Она несколько раз слышала звонки телефона, кто-то раза два не очень настойчиво стучал во входную дверь — она никак не реагировала, продолжая лежать неподвижно с открытыми глазами, уже не понимая, не чувствуя ни времени, ни тела, ни где она и что с ней происходит. Ее Апо, любимый Апо лежал рядом и обнимал и целовал ее нежно-нежно, как тогда, в первый раз, в густой траве в каком-то глухом уголке парка, куда они забрались после занятий. Солнце начала лета уже клонилось к закату. Было тепло и сухо, жужжали пузатые шмели, бабочки трепетали разноцветными крыльями на фоне синего неба, и вокруг было безмерное счастье.

— Ну что, Стрекоза, что ты, голубушка, расхандрилась не на шутку? — прямо на нее смотрели испуганные, тревожные глаза Элеоноры. — Вот и Сан Саныч, занятый человек, забеспокоился, — нет нигде нашей красавицы. Фу ты, как у тебя тут темно и грустно!

Элеонора открыла шторы и, не умолкая тараторить что-то из городских новостей, обошла все комнаты и решительно присела рядом с Венерой Петровной:

— Чем болеем? Не встаем, ничего не узнаем, не едим, не пьем, не дышим, ничегошеньки не слышим, — уже весело, с улыбкой, она легонько тормошила Венеру Петровну.