Игроки и жертвы

— Вот как? — медленно произнёс он, и его голос обрёл нотки хищной заинтересованности. — Агата, ты права, конечно. Мы ведь не обязаны притворяться, не так ли? Но, видишь ли, мне всегда нравились женщины с огоньком, — продолжил он, прищурившись. — Это делает вечер… куда более захватывающим. Я люблю знать, что мои гости не безвольно следуют моим указаниям. Ночь длинная, я хочу взять от нее все, моя дорогая.

— Надеюсь, вы не останетесь разочарованным, — прошипела я сквозь зубы.

— Не останусь, — заверил он. — Ты уже оправдываешь ожидания. Надеюсь, милая, ты хорошо выспалась сегодня?

Я стиснула зубы ещё крепче, чтобы сдержать гнев и отвращение, которые кипели во мне. Как бы мне ни хотелось бросить ему в лицо что-то острое и резкое, я знала, что не могла себе этого позволить.

— Спала как младенец, — ответила я с ядовитой вежливостью, стараясь не выдать свою дрожь. — Полна сил для вашего… захватывающего вечера. Кирилл Алексеевич, — облизала губы, — я не стану саботировать договоренность. Вы хотите эту ночь — она ваша. И давайте не будем притворяться.

Кирилл Алексеевич слегка приподнял бровь, и в его глазах мелькнула искорка интереса, словно моя прямота его позабавила. Он поставил бокал на стол и наклонился вперёд, изучая меня с откровенной оценкой, словно я была книгой, которую он читал с особым наслаждением.

— Вот это мне нравится, Агата, — протянул он, и коснулся своей рукой моей руки. В его голосе звучало удовлетворение. — Никаких притворств, никакой игры в ложные приличия. Ты удивляешь меня всё больше.

От его прикосновения я вздрогнула, и холод прошёлся по коже, как разряд тока. Его пальцы были тёплыми, но ощущение от их прикосновения было обжигающим и отталкивающим. Он почти нежно гладил мою ладонь, как будто это была самая естественная вещь в мире, исследуя, изучая её, словно каждый изгиб моей руки был предметом его мрачного интереса. Потом его рука скользнула выше, по обнаженной руке к плечу. Дотронулся до шеи, провел пальцами по линии скул.

Мне хотелось кричать, хотелось оттолкнуть его, но я знала, что не могу. Я с трудом сдерживала слёзы, которые подступали к глазам, и заставляла себя оставаться на месте, не показывая, насколько сильно он раздавил меня. Я была заперта в собственном теле, в ловушке, не имея возможности вырваться или спастись, и это ощущение загоняло меня в бездну ужаса.

— Вот так, — шепнул он, его голос обволакивал меня, как яд. — Мне нравится видеть твоё сопротивление, твою борьбу. Идем — приказал он.

Он встал, делая жест рукой, приглашая меня следовать за ним. Я медленно поднялась, стараясь не выдать дрожь в коленях, и приготовилась идти в ночь, которая, как я знала, станет самой тяжёлой в моей жизни.

4

На лифте мы поднялись на самый верхний этаж, и тишина, наполнившая замкнутое пространство, казалась оглушающей. Богданов стоял рядом со мной, невозмутимый и спокойный, словно то, что происходило, было всего лишь частью его повседневной рутины. Он даже не обернулся, чтобы проверить, иду ли я за ним, не бросил ни единого взгляда.

Просто шагнул вперёд, как будто был уверен, что я подчинюсь без вопросов. Я на мгновение замерла у порога, осознавая, что этот шаг станет последним на пути к тому, что мне придётся пережить. Набрала в лёгкие воздуха, стараясь подавить отчаяние, которое угрожало вырваться наружу, и сделала шаг вперёд, переступая порог номера.

Внутри было роскошно, как и всё в этом здании: мягкий свет, приглушённые оттенки, идеальная, выверенная до мелочей обстановка. Но для меня это место казалось холодной ловушкой, в которую я была загнана. Я остановилась в середине комнаты, чувствуя, как подкашиваются ноги, и услышала, как за мной захлопнулась дверь, отрезав путь к бегству.

Он подошел сзади, встал позади, но не касался, словно рассматривая город, раскинувшийся за панорамным окном из-за моего плеча. Вид действительно был захватывающим и на мгновения я не смогла не восхититься картиной.

— Невероятный вид, — заметил он, словно прочитал мои мысли, и его тёплое дыхание щекотало моё ухо, заставляя невольно вздрогнуть. Его голос звучал мягко, почти интимно, но от этого не менее угрожающе. Я чувствовала, как напряжение медленно растворяет меня изнутри, но пыталась удержать себя, стараясь хоть немного расслабиться.

Его руки сомкнулись на талии, но пока он только обнимал меня, прижимая к себе, давая почувствовать собственное возбуждение. Теперь нас разделяла только ткань одежды, и это было мучительно.

— Ты всегда так напряжена? — спросил он с легкой усмешкой, и я не могла разобрать, то ли в его словах звучал вызов, то ли простое любопытство. Его губы были так близко, что я едва удерживалась от того, чтобы не повернуться к нему лицом, чтобы встретиться взглядом. Но что-то во мне подсказывало, что это было бы ошибкой.

— Я… — слова застряли у меня в горле.