Игроки и жертвы

Кирилл, к счастью, не стремился найти меня или узнать обо мне. Он просто вычеркнул меня из своей жизни раз и навсегда, и это меня вполне устраивало. Я знала, что его равнодушие, его холодное и расчётливое отношение — лучший из возможных исходов после той ужасной ночи. Одна мысль о нем все еще заставляла мое сердце сжиматься от страха и ненависти, и я делала всё возможное, чтобы не напоминать себе о его существовании.

Больше всего я боялась, что проведенная ночь оставит мне неприятный сюрприз. К счастью, и в этот раз удача мне улыбнулась, а результаты пройденных анализов дали отрицательные результаты.

С Ириной общение я поддерживала, однако скорее из благодарности, а не по зову сердца. Впрочем, она и не навязывалась в близкие подруги.

Но перед самым Новым годом Ирина неожиданно предложила встретиться. Я согласилась, думая, что это будет обычная, короткая встреча за чашкой кофе. Но когда мы сели за стол в маленьком кафе, она протянула мне пухлый конверт. Я с удивлением посмотрела на него, чувствуя, как что-то внутри меня сжалось.

— Зачем? — только и смогла выдавить, глядя на неё с недоумением.

Она смотрела на меня своим спокойным, уверенным взглядом, без намёка на теплоту или эмоциональность, но в её глазах всё же было что-то человеческое, что-то, что заставило меня почувствовать лёгкую волну благодарности.

— Ты ушла без выходного пособия, — холодно объяснила она. — Потеряла в премии. Это мой подарок тебе.

— Не надо, — горько усмехнулась я, потягивая горький кофе. Ситуация казалась мне какой-то абсурдной, и я не знала, что с этим делать. К тому же не отпускало странное чувство томительного давления извне. Словно этот конверт снова возвращал меня туда, куда я возвращаться не хотела.

— Надо, — жестко отрезала она, и в её голосе не было места для возражений. — Что, лишними будут? В миллиардерши записалась?

Меня так и подмывало спросить, чья это инициатива на самом деле, но я заставила себя проглотить все свои вопросы. Знала: если Ирина признается, что деньги — это идея Кирилла, я даже не притронусь к ним. Но она не сказала ничего подобного, и я решила поверить, что этот подарок — просто её способ выразить свою поддержку.

И все-таки, Богданов продолжал присутствовать в моей жизни, пусть и весьма опосредствованно. Его политическая карьера стремительно летела вверх и вот уже несколько месяцев назад его назначили руководителем отдела по работе с гражданами от Партии. Таким образом под его зону ответственности теперь входили работа с людьми в рамках партийной работы. Хотела я того или нет — мне приходилось работать с его офисом и его помощниками.

Одну из них я знала еще по прошлым годам — Елена Кузьмина — приятная молодая женщина на пару лет старше меня — хороший юрист и законник, она работала с ним в Законодательном собрании и пересекались сейчас мы редко. А вот вторая — Милена Ростова — отвечающая за работу приемных Партии, начинала становиться настоящей зубной болью. Появившаяся на политической арене года два назад, яркая, красивая, она умело втиралась в доверие руководства, идя вверх по партийной линии. В общем и целом они с Кириллом стоили друг друга полностью, не зря молва приписывала им отношения чуть ближе, чем рабочие.

Однако за её очаровательной улыбкой скрывалось нечто более опасное. Милена отвечала за работу всех приёмных Партии, и её активное вмешательство в дела местных офисов вызывало определённое напряжение. Если раньше она вела себя корректно и дипломатично, то в последнее время её методы становились всё более агрессивными и требовательными. Под её пристальным надзором приёмные начали сталкиваться с неадекватно завышенными планами, требованиями отчетности и формальными придирками к работе. Видимо беспокоило это не только меня, но и моего непосредственного начальника — Кротова Григория Владимировича.

— Агата, — тепло улыбнулся он, когда я зашла в его кабинет. — Проходи.

Судя по виду — расстегнутый пиджак, ослабленный галстук и чашка кофе на столе — не маленькая, порционная, а его любимая — большая — разговор был не формальным.

— Чем порадуешь?

— Как всегда, Григорий Владимирович, ответы на обращения и запросы, все ожидает вашей подписи.

— Господи, научилась бы уже подделывать мою подпись, — проворчал он, забирая толстую папку. — Я все равно разбираться по каждому не могу — ты в этом компетентнее.

Я тихо засмеялась, садясь напротив.

— Кофе себе налей, — снова проворчал начальник. — Можешь и коньячку плеснуть туда.

— Вам тоже? — открывая шкаф позади него спросила я.

— Конечно. Я все-таки твой начальник, — дернул он щекой. — Мне даже побольше можно.

— Итак, — я снова села напротив него, улыбаясь, — судя по всему, разговор будет серьезным, что без коньяка не обойтись. Так?

Григорий Владимирович усмехнулся, провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость, и кивнул, откидываясь на спинку кресла. Его взгляд был тёплым, почти отеческим, и это немного успокаивало, хотя я знала, что разговор действительно будет серьёзным. Он редко звал меня на такие беседы без необходимости, и каждый раз это означало что-то важное.