Игроки и жертвы

— Молодцы, — похвалила я, пробегая глазами по пустому креслу хозяина, на котором небрежно висел снятый пиджак. Эта деталь внезапно мощно ударила ненужными воспоминаниями. От их яркости у меня голову прострелило острой болью. Я поспешно отвела глаза и посмотрела на коллегу.

Елена внимательно наблюдала за мной.

— Агата, Кирилл Алексеевич велел передать, что войны не потерпит. Миленке, кстати, сильно досталось за самодеятельность, если это тебя утешит.

— Сама на себя донесла?

— Нет. Я рассказала. И про причину конфликта — тоже. Прием нужен нам всем, ты ведь это понимаешь? Чем глаже он пройдет, тем красивее картинка будет.

— Войны не будет, Лена, — я потерла пальцами виски. — Мы окажем содействие. Полное. Но скажи мне: это просьба или приказ?

— Это скореепредложение, — произнесла она мягко, но твёрдо. — Кирилл Алексеевич знает, что нельзя строить мосты на выжженной земле. Он понимает, что работать с тобой против твоей воли — плохая стратегия. Поэтому он предпочитает, чтобы это выглядело как партнёрство. На большее рассчитывать с твой стороны — глупо. Агата, он вмешался в конфликт, это уже говорит о многом.

— Спустился с пьедестала до уровня помощника? — не удержалась от ядовитого укола.

— Ты — полномочный представитель своего начальника. Он это понял. Таких как ты — не много. Даже я — нет.

— А кто в вашей команде — да? Светловолосая дамочка?

Елена откинулась в кресле и рассмеялась.

— В точку, Агата. Это Илона Волкова. Слышала о ней?

— Увы, — пожала я плечами. — Последние пять лет, ты знаешь, я выпала из повестки.

— Лучшая из лучших. Сука первостепенная, но гроссмейстер в политтехнологиях. Работает с Богдановым уже вторую кампанию. Первая была блестящей, хотя Илона сама переживала тогда не лучшие времена — всплыл какой-то смачный скандал. Но после…. она мастер!

Я вздохнула, стиснув пальцы на ручке чашки. Слова Елены только усилили ощущение, что передо мной стоит невидимая, но ощутимая сила, с которой нельзя обращаться легкомысленно.

— Значит, она теперь дергает за ниточки? — спросила я, прищурив глаза.

Елена кивнула, её улыбка стала более серьёзной.

— Она делает это тонко и со вкусом. Кирилл Алексеевич доверяет ей, что само по себе многого стоит. И кстати, она — единственная, кто может послать его на хер и ничего ей за это не будет. Но, несмотря на её мастерство, в нашей игре нет незаменимых. Илона знает это, как никто другой, и потому работает с абсолютной отдачей. Проблема в том, что, если она заметила тебя, это может означать, что у неё есть планы, в которых ты или угроза, или выгодная фигура.

— А она заметила?

— Она наводила сегодня справки. Сразу после заседания.

Я похолодела. Объяснение такому вниманию могло быть только одно — она знала, что произошло между мной и Кириллом и сейчас судорожно пытается понять, сыграю ли я против них или нет. Ах ты, выродок! Мало того, что ты со мной сделал, так ты еще и растрепал об этом! Моя ярость клокотала внутри как раскаленная лава.

Внешне я оставалась абсолютно спокойной.

— Интересно….

— Ничуть. Мой шеф… вел себя странно. Словно играл на публику. Мало кто мог это заметить, но я его давно знаю. А Илонка такие вещи носом чует. Вы знакомы с шефом?

— Немного. Я год работала на комбинате, пересеклись пару раз.

Она не стала развивать эту тему, просто кивнув. Помолчала, а потом достала из шкафа шефа маленькую коробочку и поставила передо мной.

— А малознакомым женщинам такие подарки делают? — тихо спросила она. — Велел передать и сказать, что отказа не примет.

Кровь бросилась мне в лицо, я с трудом сдержала рвущиеся наружу матерные слова.

— Открой, хотя бы, — предложила Елена.

Мне не то что касаться, смотреть на коробочку неприятно было. Одним движением я открыла футляр и тихо выматерилась. На бархатной подложке лежала тонкая изящная ручка, на золотой клипсе которой красовался черный опал. Мои пальцы непроизвольно сжались, а в груди всё сжалось от гремучей смеси злости и унижения. Эта ручка, столь изысканная и личная, была не просто дорогим канцелярским предметом — она несла в себе подтекст, скрытую игру, в которую Кирилл вовлекал меня, даже не удосужившись спросить, хочу ли я быть её частью. Черный опал на клипсе сверкал таинственными переливами, словно напоминание о его тёмной власти надо мной, и этот подарок казался мне ещё одной меткой, ещё одним способом утверждать своё присутствие в моей жизни.

— Ну и сволочь, — пробормотала я, не скрывая своей ярости. Елена слегка поджала губы, наблюдая за моей реакцией. Её лицо всё ещё оставалось серьёзным, но в глазах мелькнула тень любопытства.

— Неплохой аксессуар, — заметила она, но её голос был осторожным. — Кирилл Алексеевич явно не поскупился.

— Я не возьму, Лен.

— Агата, — невозмутимо повторила она, — войны он не потерпит. Это…. Извинения.

Мне хотелось ударить об стол этой ручкой так, чтобы она разломилась на множество частей.

— Извинения? — глухо повторила я.

— За поведение Милены Владиславовны, — уточнила Лена.

— Достаточно просто слов. Извинения приняты, подарок — нет. Согласно закону о противодействии коррупции. Напомни ему положения, хорошо?