Игроки и жертвы

— Да еще и организация…. Спасибо хоть ты своих послала, а то я бы тут вздернулась.

— Да ладно вам, Людмила Евгеньевна, — рассмеялась я, принимая кофе из рук секретаря. — Ваша организация — всегда на высоте!

— Так то моя, а не этой…. — она проглотила ругательство.

— Умеет Милена Владиславовна располагать к себе людей, — почесав нос, пробормотала я. — Свалилась нам на голову…

— Ты не знаешь откуда она?

— А мне это нужно знать?

— Ну, для общего развития. Милена — бывшая любовница полпреда.

Мои брови едва заметно дернулись вверх. Вот оно что… В политических кулуарах такие связи объясняли многое: и карьерный взлет, и способность распоряжаться чужими судьбами с легкостью, словно перемешивая фишки на шахматной доске. Информация была пикантной и опасной — такой, что могла оказаться полезной в нужный момент.

— Интересный расклад, — я внимательно смотрела на главу.

Она поставлена в качестве наблюдателя или в качестве символа поддержки? В любом случае эта информация сдвигала расклад сил.

— Они, говорят, расстались с большим скандалом, и нужно было ее пристроить куда-нибудь подальше. Вот и нашли…. Нашу жопу мира! А мы теперь страдай. Но…. связи не потеряли.

Стук в двери прервал поток сплетен.

— Помянешь черта…. — едва слышно выругалась Курочкина, когда в кабинет с видом королевы вплыла Милена.

— Людмила Евгеньевна, — голос ее был как всегда высокомерным и холодным, — там проблемы с проектором….

— Иду… — обреченно махнула рукой глава, понимая, что проще все сделать самой, чем объяснять этой даме, почему установление проектора не в компетенции главы огромного района города-миллионника. — Агата, подождешь?

Я молча кивнула, улыбнувшись. Милена удостоила меня лишь едва заметным наклоном головы.

Оставшись одна прошлась по кабинету, в котором не была столько времени, немного улыбнулась. Курочкина знала меня еще зеленой девчонкой, только-только начинавшей свою работу на выборных кампаниях. Ходили легенды об управленческих способностях этой женщины, как и о ее говеном характере. Однако наши отношения сложились сразу. Может, потому что я прекрасно понимала, что этой женщине дорогу лучше не переходить.

И ни разу не пожалела о своем решении. Те, кто умудрился недооценить Курочкину, вылетели с политического поля, я — осталась.

Тихо скрипнула дверь, заставляя меня обернуться и улыбнуться вернувшейся хозяйке. Однако в кабинет вошла не Курочкина.

Улыбка погасла на моем лице.

На пороге стоял Кирилл Богданов. Он остановился в дверях, словно оценивая обстановку, прежде чем зайти. Его взгляд скользнул по комнате, зацепился за меня, и в серых глазах мелькнуло что-то непроницаемое, будто в этой встрече было что-то заранее неизбежное, но одновременно нежелательное.

— Агата Викторовна, — его голос был безупречно ровным, но мне показалось, что я слышу в нем отголосок едва сдержанной эмоции.

Я заставила себя выпрямиться, крепче сжав пальцы, чтобы скрыть нарастающую панику.

— Кирилл Алексеевич, — холодно и официально ответила я, собирая воедино остатки самообладания, заставляя голос не дрогнуть. — Вас не встречают красной ковровой дорожкой?

Он усмехнулся, и в его глазах мелькнул едва заметный отблеск удовольствия, будто моя язвительная реплика его развлекла.

— Я… без водителя и на личной машине. И приехал раньше. Хотел переговорить с Людмилой Евгеньевной. Они, как-то не предусмотрели такой вариант.

— Не порядок, — ответила быстро, — подчиненные кожей должны приближение высокого начальства чувствовать. Я бы на вашем месте задумалась…

Он чуть приподнял бровь, и его усмешка стала шире, но по-прежнему оставалась сдержанной, как и всё в его облике. Казалось, его действительно забавляли мои колкие слова, хотя в глубине этих серых глаз все ещё сверкал холодный, почти опасный блеск.

— Приму к сведению, — отозвался он, качнув головой, будто всерьёз размышляя над моей репликой.

— Агата…. — Он шагнул чуть ближе, и мне пришлось сделать усилие, чтобы не отступить назад, сохранить своё положение. Между нами снова возникло то удушающее напряжение, которое нельзя было игнорировать, и я почувствовала, как кровь стучит в висках, как холодеют руки и становятся влажными от страха ладони.

— Курочкина ушла с Миленой, проверять работу проектора — без главы крупнейшего района он работать отказывается, судя по реакции Милены Владиславовны, — резко перебила я его.

— Твою ж…. — он снял очки и потер глаза, — опять…. Милена…. Перегибает палку….

— Земля ей пухом — действовать на нервы Людмилы Евгеньевны занятие небезопасное, — закончила я с натянутой усмешкой, стараясь держать голос ровным, хотя сердце бешено колотилось в груди.

Кирилл посмотрел на меня с легкой усмешкой, но было видно, что мысли его заняты чем-то более серьёзным. Он убрал очки в нагрудный карман и тяжело вздохнул, его плечи едва заметно напряглись, а рука на мгновение сжалась в кулак.

— У неё талант находить неприятности, — пробормотал он, его голос был одновременно раздражённым и каким-то усталым.